Было это давненько, в прекрасном городке в Читинской обл.

Направили как-то учеников ГПТУ на практику на одно подразделение. Был там специалист- электрик, мужчина в годах, а в этот день — еще и после вчерашнего... Вот ему прикрепляют одного практиканта, так как человеку тяжело, он заводит студента в щитовую, показывает на отключенный щит и, мол, пыль вытирай, а ко второму не подходи, высокое напряжение. А сам тут же поспать завалился на ящик с песком.

Студент был веселый парень, взял диэлектрические боты, поставил перед шинами, где ток течет, натолкал туда газет, поджег, сам спрятался и громыхнул железякой. Наставник подскочил, и что видит — стоят болты, и из них дым идет... Почти инфаркт...

Всю вторую половину дня он пытался поймать практиканта.

Неуспешно..

Самая смешная история была у нас на позапрошлое 1 апреля, когда Ан-24, летящий в Новый Уренгой, начал выруливать на полосу. Стюардесса начала обращение к пассажирам, типа "наш самолет — туда-сюда — в Новый Уренгой, желаем того-сего". В этот момент из переднего багажника высовывается штурман и говорит:

— Ты что, милая, с глузду съехала? Кончай шутить — какой Новый Уренгой, мы ж в Уфу летим!

— Какая Уфа, Вася, Уренгой!

— Да какой, к дьяволу, Уренгой!? Ты на какой самолёт-то села? Народ! (это пассажирам) Куда летите-то?

Народ, дружно:

— В Новый Уренгой!

— Билеты покажите! — требует штурман

Народ показал.

Штурман озадаченно обращается внутрь кабины:

— Ребята, Уфе отбой, народ Уренгой требует!

Через секунду поворачивается в салон:

— Народ, всё-таки придётся в Уфу лететь, на Уренгой у нас карты нет.

Народ волнуется, стюардесса чуть не в слёзы. Тут штурман объявляет о розыгрыше.

По возвращении из Уренгоя его ждало увольнение, а КВСа строгое взыскание.

Одной из своих лучших первоапрельских шуток, лучших прэнков считаю розыгрыш, который когда-то устроил в институте (академическом, АН СССР). Кажется, я упоминал о нём.

В тот день я пришёл на работу раньше всех... Рабочий день начинался в девять, но все приходили кто как. Кто-то вообще приходил на работу только в присутственные дни. Их было два. В эти два дня институт проводил заседания секторов, Учёного совета, проф-, партсобрания. В тот год, стало быть, первое апреля выпало на вторник или пятницу... Напечатал объявление о заседании сектора — "Повестка дня: отчёт Н. о научно-исследовательской работе за год" и повесил на доске объявлений. Стал собираться народ. Пришла Н. (она, кстати, тогда была учёным секретарём сектора), увидела объявление, забилась в свой угол и стала срочно сочинять отчёт о научно-исследовательской работе за год. В секторе наступила напряжённая тишина. Я стал жалеть Н.

Около двух пришёл С. , зав. сектором, видный, ведущий тогда советский лингвист. Прочитал объявление: "Кхе-кхе, почему не предупредили, что сегодня заседание сектора? Н.!". Та вышла из своего угла: "Сама только что узнала". С.: "Кто сочинил объявление?"...

Н. чуть не побила меня.

В 90-е подруга торговала всякой ерундой. Предложила трусы-плавки серые в полоску. Я с сомнением:

— Мужские?

— Ты что, мужские с гульфиком!

Взяла под джинсы. Потом как-то уединились с приятелем из нашей компании... Ужас, на нём такие же, как на мне!

— У Юльки брал?

— Да, и уточнил ещё у неё, мол, женские? Ведь без гульфика! А она так убедительно: "Ты что, женские серыми не бывают! "

Посмеялись тогда. Мы до сих пор лохи доверчивые, а Юлька — миллионер!