Работаю в приюте для детей. В прошлый Новый год спонсоры из Питера привезли очень много канцелярии, одежды, вкусняшек для детей. Из всего этого обилия за всё время дети видели только зефир, пряники и печенье. Детям отдали печенье и чай, подаренный спонсорами. А остальное куда-то "ушло" и все молчат. В кабинете начальства лежит пакет с конфетами, уже давно, и детям их не дают, принесённые как-то раз на праздник конфеты были забраны (благо, что воспитатели успели немного детям раздать). Одежду, которую приносят детям, делят на 2 учреждения (нечего у нас свалку устраивать).

В общем, когда прихожу как волонтёр в детский приют другого города, даю угощение детям сразу, чтобы быть уверенной, что его съедят дети, а не сотрудники.

Ранее мы с мужем иногда распечатывали на принтере купюры достоинством 500 рублей, и на улице якобы случайно они выпадали у нас из карманов. Раньше проверяли доброту людей вдвоём, сейчас у нас ребёнок, и, что удивительно, из 10 купюр возвращаются лишь 2-3! Самые добрые — это мамы с детьми и пожилые мужчины. Остальные (преимущественно бабки и молодёжь) никогда не окрикнут, что мы потеряли деньги.

На раскопки езжу уже не первый раз. Нравится мне это, бывает даже ломка.

Откапываем наших солдат. Бывает верховой, бывает зарыт в окопе или в воронке. Если с медальоном, то отдаём останки близким. Если нет, то в братскую могилу. Гробы за свой счёт. Всё за свой счёт. Перед отъездом обязательно найдётся человек, который спросит: "Вам платят за это?" Бесят такие люди.

А ещё бесят чёрные копатели. Нет у нас ни чёрных, ни цветных. Просто у одних есть совесть, а у других её нет.

Моя подруга — солнечный человек. По её мнению, в каждом человеке своя изюминка, каждый прекрасен по-своему. Её комплименты и пожелания всегда искренние. Мы через многое прошли вместе. В какой бы жопе я ни оказалась, её совет меня спасал. Она всегда говорила: "Если цель стоит, то она будет достигнута!"

Но однажды она резко удалилась из всех социальных сетей, пообещав объяснить всё позже. Телефон молчал. Через неделю мне принесли письмо, в котором она извинялась за всё.

Моё солнце больше не светит.