Итак, давайте сравним!

1. У "Глока" за 35 лет с момента создания первого пистолета в линейке сменилось всего 5 поколений. Новый айфон появляется примерно раз в год.

2. Если у вас предыдущая модель айфона, вы лох и неудачник. Если у вас предыдущая или даже самая первая модель "Глока", у вас просто есть хороший пистолет.

3. У каждого поколения айфонов свои батареи, несовместимые с другими моделями. У "Глока" можно взять магазин от первого поколения и спокойно стрелять из пистолета пятого. А типоразмер патронов 9? 19 "Люгер" вообще не менялся с 1902 года.

4. В каждом поколении айфонов обычно всего два типоразмера? большой и очень большой. Модельный ряд "Глока" включает в себя несколько десятков пистолетов, от крохотных субкомпактов до спортивных моделей с удлинённым стволом.

5. "Эппл" требует, чтобы айфоны ремонтировались только в фирменных сервисных центрах, а программы вы можете покупать только в App Store. "Глок" вы можете чинить хоть молотком у себя в гараже. И уж точно фирме "Глок" совершенно наплевать, где и какие патроны вы покупаете.

6. Если айфон уронить в воду, его можно даже не доставать? он уже мёртв. "Глок" даже доставать не обязательно? он стреляет и под водой. И сам сделает мёртвым кого угодно.

7. "Глоком" можно забивать гвозди и колоть орехи. Айфон… ну вы поняли.

8. iPhone в США стоит от 999 долларов. "Глок-17" пятого поколения стоит от 559 до 649 долларов.

9. Ну и наконец, если вы купили новый айфон и в тот же вечер встретили гопников, то вам остаётся лишь посочувствовать. А вот если вы купили "Глок", то сочувствовать надо будет уже не вам.

по именам. Там были Ольга Николаевна Головина, солистка, Изя Рубаненко, пианист, аккомпаниатор, Борис Осипович Гефт, тенор, мой опекун в дальнейшем, Коля Соколов и Светлана Шеина — пара из балета, взрослые люди, заслуженные артисты. И я. Вошли мы в общий вагон, мне досталась боковая полка, на которую я и лёг, потому что ехали мы в ночь. И сразу же погасили свет в вагоне, и каждый из взрослых стал не раздеваться, а, напротив, что-то дополнительно на себя надевать. Потому что одеяльца нам выдали прозрачные.

Мне нечего было на себя надеть, да и та одёжка, в которой я пришёл, была аховая. Я скорчился под своим одеяльцем, и поезд тронулся. Я никак не мог согреться и понял, что уже не согреюсь, в вагоне становилось всё холоднее. Ночь, мрак, как в каком-то круге ада, умерший отец позади, впереди неизвестность, я еду куда-то никому не нужный. И я, помню, подумал, как было бы замечательно сегодня во сне умереть. И перестал сопротивляться холоду.

Проснулся я в полной темноте, оттого что мне было жарко. Одеяло стало почему-то толстым и тяжёлым. Я пальцами в темноте начал перебирать его и обнаружил, что всего на мне лежит шесть одеял. Каждый из ехавших со мной, не сговариваясь, в темноте укрыл меня собственным одеялом.

Позже, когда меня уже лишили гражданства, я говорил друзьям, которые требовали от меня злобы: а вот за эти одеяла я ещё не расплатился. И, может быть, никогда не расплачусь. Вот эти пять артистов, мой отец и масса других людей, согревавших меня каждый по-своему, — это и есть моя страна, и я ей должен до сих пор.

Мстислав Ростропович