на секунду подвис, вопрос неясен.

А тут ещё скучающий второй учитель из комиссии внезапно включается и говорит: "Ну же, давай, подумай, как они могли ПОРОВНУ разбежаться? "

Тут уже и я подвисла) Сын вежливо ей отвечает, что не знает, как 7 зайчиков живыми поровну могут на две полянки разбежаться.

Тут включается первый учитель и строгим голосом: "Не надо додумывать! Я не говорила ПОРОВНУ. Я говорила — просто разбежались. Как они могли разбежаться? "

Сын укоризненно смотрит на второго педагога, но та молчит как рыба об лёд.

Пришлось сыну перевести: "Состав числа 7".

Сын быстро и уверено ответил, типа 1 и 6,2 и 5,3 и 4. Ну ок, проехали.

Далее вопрос: "А кого цифра 8 за ручки держит?".

Сын опять не понимает, что тетя хочет. Какие нафиг ручки?

Перевожу: "Числа-соседи числа 8".

Он опять уверенно отвечает.

В итоге первый педагог нам говорит: "Очень жаль, но у вас хромают базовые математические представления. Позанимайтесь с ребенком дома до 1 сентября".

На всякий случай пошли в другую школу.

действие которого на человека ещё очень мало изучено в клинической практике.

Слово показалось странно знакомым, но где я его мог слышать, я не припомнил, как ни пытался. Так и пошёл спать. Уже лёг, закрыл глаза и тут вдруг что-то словно перещёлкнуло в моей памяти и внезапно я всё вспомнил. И ту молодую врачиху, которую я, плача, с двух рук хлестал по её красивому лицу, и страшенные маты пилота, и трупы в пене и блевотине, что перекатывались по всему вертолёту, и первые в моей жизни полстакана чистого спирта, влитые в меня стареньким доктором, и те его непонятные для меня, ещё совсем молодого, слова:

— Эффект ноцебо, поживёт ещё…. ты, иди, сынок….

Случилось это на нашем тюменском севере в уже сейчас совсем далёком восемьдесят шестом году. Меня, тогда ещё юного десятиклассника, гостившего на севере у родственников, чудом пристроили на рейс санавиации, которая тогда была развита по всему северу, летая в самые отдалённые районы. Лететь нам предстояло до Ноябрьска, откуда я мог уже доехать к себе в Тюмень по железной дороге. Помимо меня на борту была только смешливая докторша лет двадцати, что сидела рядом с пилотом. Я же расположился сзади на диване в грузопассажирской кабине рядом с дверью по левому борту.

Лететь нам предстояло больше часа, и где-то на половине пути пилот принял вызов с дальнего посёлка, где произошло массовое отравление бригады лесорубов. Развернувшись, мы полетели туда и примерно через полчаса уже прибыли на само место происшествия.

А это был, как вы понимаете, самый разгар сухого закона. Помните то дебильное время с рубкой виноградников, безалкогольными комсомольскими свадьбами и народными патрулями, что отлавливали пьяных граждан?

Со спиртным в ту пору была жуткая напряжёнка и народ тогда пил всё что плещется. Брагу, самогонку, стеклоочиститель, одеколон. Не брезговали также денатуратом и прочей химией, что могли отыскать и часто травились разными суррогатами.

Распитие спиртного на работе строго преследовалось и чтобы пропустить после обеда по маленькой приходилось тщательно тихариться в укромных местах. Так и сделали четверо мужиков с того посёлка, что собрались в домике у сторожа на лесопилке. Было у них там две банки технического спирта или ещё какой-то хрени, которую они как-то бодяжили превращая в алкоголь. Одна банка была уже очищенная, а вторая стояла захованная под кроватью.

Расположились они, выпили по одной, тут стук в дверь. Один из них метнулся к дверям проверить, не начальство ли пожаловало, другой тут же банку под кровать спрятал, сидят. Тревога оказалась ложной (ещё один товарищ подошёл) и они, снова достав выпивку, продолжили, снова дёрнув по полстакана. А который дверь проверял, тот ещё до ветру сходил и вернулся уже со сторожем, сообщившим, что их уже бригадир ищет.

Они к нему и двинули. Но не дошли. Потому что, на их несчастье, когда после ложного шухера, они доставали спиртное из-под кровати, то перепутали и достали неразбодяженную банку, которую и начали употреблять. Действовать эта дрянь начала быстро и почти одновременно на всех, не успели они до бригадира дойти. Ноги давай у всех подкашиваться, всех рвать начало, по всему телу судороги, все на землю валятся, сознание теряют.

Сторож, поняв, что случилось, добежал до бригадира, который и вызвал врачей. Вот так мы туда и прилетели, сев прямо среди брёвен на лесопилке.

Мужики все здоровенные, тяжёлые, кое-как мы их в вертолёт погрузили, чтоб в районную больницу доставить. Взлетели, и вообще кошмар начался. Они все воют, блюют, дёргаются, ползают, глаза закатывают, пена изо рта у всех попёрла. Что с ними делать врачиха, наверное, и сама толком не знала, что-то сперва им под нос совала, да кого там….

Короче, где-то спустя минут десять начали они отъезжать. Один за другим. Подёргаются и затихают. Один зажмурился, второй, третий, четвёртый. Представьте себе эту картину. Вертолёт трясёт, они по полу ездят. Квинтэссенция ужаса.

Докторша не выдержала, в слёзы, потом как-то вдруг побелела, осела и сама в обморок грохнулась. Тормошу её, сам весь в слезах, трясу — бесполезно, а пилот, увидев, что она свалилась, жуткими матами через плечо своё мне орёт:

— Не реви, падла! Бей по щекам ей, бей, чтоб очухалась!! Сильнее бей, с@ка!!

Наконец пришла она вроде в себя, начала тому, кто как раз что дверь проверять ходил, что-то в рот класть, укол ему вкатила. К тому времени из всех только он один в живых и оставался, но тоже уже почти помирал, пена из него пошла, скрючило всего, зрачки в глазах как у змеи расширились.

Вот его одного живого мы тогда до больницы и доставили. Сдали врачам его вместе с докторшею, которой опять поплохело.

А трупы уже позже санитары вытаскивали. Так скрюченных и грузили.

Глядя на это, я уже не выдержал и меня, прямо там, у больницы, и начало полоскать. Вышел старичок доктор, завёл к себе в кабинет, налил спирта, влил в меня, и я вырубился у него на кушетке, проспав больше часа.

Когда пришёл в себя он мне и сообщил, что этого, последнего ещё живого, уже откачали и всё нормально.

— Эффект ноцебо — сказал он мне тогда, проверив мой пульс — поживёт ещё…. ты, иди, сынок….

Так вот, про эффект ноцебо, про силу внушения…. Не пил он, как оказалось. Этот, я имею в виду, выживший, что у них дверь проверять выходил. То есть первую-то он выпил, а вторую, с отравою, не успел, сторож вернулся. А когда в вертолёте товарищи его один за другим перекидываться начали, его и перемкнуло, что он тоже помирает. И те же симптомы у него и начались — и боль в животе, и судороги, и пена пошла, и глаза закатились. И сам чуть не преставился, но выжил, слава Богу. Может и до сих пор живёт, не старый ведь ещё он был.

Такая вот была жуткая история. А сколько их было в то время? Десятки, сотни, тысячи? Сколько народу тогда всякой гадостью травилось? Думает о них Горбачёв, когда в Лондоне юбилеи отмечает? С каким-нибудь дорогим вискарём односолодовым в руке…. Полагаю вряд ли.

Всем здоровья и долгих лет жизни.