В молодости, лет тридцать назад, полный азарта и интереса к своему делу, он успешно учился в аспирантуре, но уже обзавелся семьей. И в бригаде таких же аспирантов и кандидатов наук летом ездил по северам, строя и зарабатывая, чтобы зимой на заработанное жить и творить. Это называлось

“ездить на шабашки”, если кто не знает. Пахали на этих шабашках весь световой летний северный день, как крестьяне в страду, когда “день год кормит”.

Строили они как-то дорогу. Щебень для нее возили из огромной кучи, наваленной на ближайшей станции. Витя с напарником лопатами загружали в подъезжающие машины щебень в темпе “бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай”. Невдалеке рылись в той же куче щебня корейцы.

Большинство русского языка не знало, но толмач (кореец, кое-как по-русски говорящий) объяснил, что они из КНДР (Северной Кореи). Почему или по какому хозяйственно-военному договору-обмену они у нас обретались, Витя не понял, да и не важно.

Работали корейцы как корейцы, то есть спин не разгибая, но наши им не уступали. Или даже наоборот. Витя как–то, пока машин не было, спустился к водопроводной колонке лицо ополоснуть. Толмач наполнял водой ведро. Он, взглянув на Витю, уступая место у водопоя, покачал головой и сказал сочувственно, как умудренный брат младшему неслуху:

” Что тьяжело?... Тьяжело! Воот ведьь, учиться надо было! ”

Виктор Петрович рассказал эту байку последний раз лет пятнадцать тому назад, потому что теперь засмеялись только те, кто, скажем так, помнил песню Пахмутовой “Яростный стройотряд”. Юная Нина, новый конструктор, спросила, правильно ли она поняла, что они работали летом “как, …, ну как таджики сейчас”, и на этот летний заработок можно было потом весь год, ну, просто ничего не делать?

Виктор Петрович вздохнул, кивнул и больше ничего не рассказывал.

Он вспомнил сегодняшнее утро, седого таджика в бригаде гастарбайтеров, ломами ворочавших блоки поребрика перед проходной института. Он случайно встретился с ним взглядом, и они почему-то кивнули друг другу. Виктор

Петрович теперь знал почему: Они были из одной пропавшей страны, из одной общей молодости и, оба знали одно, и тоже их общее:

Меняем реки, страны, города...

Иные двери... Новые года.. .

И никуда нам от себя не деться,

А если деться - только в никуда.

где нас направили работать буровыми мастерами в село Унда, что вблизи от рудника Балей, где пришлось вести разведку рудного золота. Участок наш только организовался, жилья не было, и мы устроились на квартиру к бабке. Был август 1958 года. (ВОТ ОНА ДАТА! НО Я НЕ СОВРАЛ – Я, ЖЕ НЕ ЗНАЮ В КАКОМ ГОДУ ТЕСТЬ ПИСАЛ…) К бабке привезли внука Кольку в связи с какими-то неурядицами у его родителей. Колька должен был пойти во второй класс.

Бабушка, обеспокоенная таким обстоятельствами просит нас:

— Ребята, вы вроде грамотные люди, проверьте, как Колька знает грамоту, а то его здешняя учительница говорит, что у него плохой аттестат и как не пришлось бы его снова в первый класс.

К счастью нашелся букварь, и я приступил к реабилитации недоросля. На поверку оказалось, что он напрочь забыл не только чтение, но и почти все буквы. Пришлось начинать с буквы "А".

Колька оказался пацаном сообразительным и, ориентируясь по картинкам, через неделю хоть и по буквам, но начал читать.

И вот попроведовать Кольку приехала его мать. Бабушка конечно рассказала ей о проблеме. Мать начала нас благодарить, а я решил похвастать успехами Кольки и конечно своими. Я взял в руки со стола первый попавшийся предмет – пачку чая и говорю: "Ну-ка, Коля, покажем маме, что мы умеем".

Колька читает крупные буквы "- Ч, А, И".

Мать спрашивает: "А как будет вместе?".

Колька бойко отвечает: — "ЗАВАРКА"