Стоял в деканате, ждал документы, декан кидает ручку в стену с криком: "Как я, [м]лять, должен голосовать за ректора, если ручка с его [хлеб]алом перестает писать через день". Задумался о политике.

Помню, как в детстве наша собака съела весь новогодний стол в 23:45, пока вся семья была на кухне, заправляя майонезом последний салат.

Заходим, а пёс доедает колбасную нарезку из хрустальной тарелочки.

Мой прадед был инвалидом, поэтому призыву не подлежал. В 41 остался в своем городке, подбирал отставших детей. У него была корова, на молоке выживали. По его рассказам, самыми страшными сволочами были не немцы, а завоеванные ими народы. Румыны, проходя через их городок, забрали корову, посмеялись и пожелали всем детям умереть, их больше 20-ти было. Прадед пошел к немецкому офицеру, требовать кормилицу назад. Тот очень удивился — ради чужих детей человек жизнью рискует (убивали тогда за любую мелочь) — и приказал отдать кормилицу обратно. На молоке и дожили до победы. Большинство детей вернулись к своим родителям, кому-то пришлось остаться (семьи погибли). Но выжили все, благодаря смелости прадеда.

Школьные годы, середина 90-х. Мы с друзьями прогуливали школу, а так как денег на развлечения не было — в утренний час пик садились в битком набитый трамвай и начинали громко рассуждать: "Видел почём нынче картошка на рынке, а коммуналка, а пенсии? Ну что за власть в стране!" И веселье не заставляло себя ждать: в трамвае начинался срач, люди спорили и, возмущавшись, орали друг на друга, мы тоже орали громче всех и проклинали жизнь. Сейчас стыдно, но тогда "трамвайный катарсис" был незаменим.