Диван понесли засветло. Там даже небольшая тележка была, но диван с нее все время падал. Пока падал, стемнело. Не страшно совершенно. Место нормальное. Половина поселка сидит, так половина-то еще нет, только собирается, отчего зачастую по ночам спит.

Зато милиция бдит и бодрствует. А если в таком уютном месте двое ночью тащат диван, значит они его где-то украли. Или стырили. В общем-то двух друзей забрали в милицию. Сунули в воронок и увезли. А диван оставили. Вещественное доказательство в воронок просто не поместилось.

Долго разбирались, милиционеры оказались новыми, поселок с жителями знали плохо. Но разобрались. Друзей отпустили и даже отвезли на место. К дивану. Только дивана там не было, его украли. Милицию даже и вызывать не пришлось, она, чувствуя некоторую вину, сразу пошла по следу.

И диван недалеко обнаружила вместе с двумя похитителями. Которых забрала в околоток вместе с двумя потерпевшими свидетелями. Диван, понятное дело, не поместился в воронок.

Оформив протоколы и задержание с поличным, милиция отвезла свидетелей на место. К дивану. Только дивана… На этот раз преступников искали дольше, чем в первый раз. Потому что тележкой они не пользовались, а тащили диван сами, практически не оставляя следов. Их задержали и вместе с потерпевшими отвезли в отделение, где оформили протоколы задержания. После оформления потерпевшего и свидетеля отвезли на место к дивану.

На этот раз диван был там, где его оставили вторые жулики.

— Товарищи милиционеры, — обратился к ним потерпевший, — может вы здесь в засаде подежурите? Вам – перевыполнение плана по задержаниям, а нам всего два километра осталось, следующие грабители могут прям до дома донести.

— Кто?

— В нашем доме появился удивительный сосед. Постоянно свой шарабан паркует черти-как.

— Ты его знаешь?

— Нет, но сейчас познакомимся.

Тон не предвещает соседу ничего хорошего. Говоря словами Федора Михалыча, мы собирались

"нанести на радостях некоторую неприятность.".

Поднимаемся по лестнице. Звоним в дверь. Сдерживаем порыв сразу угостить гения парковки в морду.

Дверь открывает неприметный мужичонка среднего роста и щуплой комплекции. Смотрит колюче. Да и кто обрадовался бы визиту двух лысых упитанных мурлокатанов со следами порока на вдохновенных ликах и устами, полными попреков.

—?

— Я уже открываю рот, что бы сообщить соседу, что он, Mille pardons, мизерабль и его моветон фраппирует все светское общество в уезде, но...

Но Кабан неожиданно рявкает:

"Сенсей ни рэй! " и замирает в традиционном японском поклоне.

Я на автомате повторяю жест.

Мужик поднимает брови, потом подбирается, кланяется в ответ.

— Рэй!.

— Осс!

Мы распрямляемся.

Я ничего не понимаю, но помалкиваю- на всякий случай. Чуткая третья ноздря сообщает, что в этом раскладе молчание — не только золото, но и залог целостности организма.

— Машина мешает? — весело вопрошает сосед.

"Какая редкая, феноменальная проницательность! "- хочется ответить с жаром, "-Голубчик, да вы — гений! " но я прикусываю язык.

Тем более, что лицо мне это смутно знакомо и ничего хорошего не сулит.

— Да, Алексей Борисович. Простите за беспокойство, но чрезвычайные обстоятельства требуют нашего незамедлительного присутствия в ином месте..

— Сейчас спущусь. Ступайте..

И, уже закрывая дверь, замечает: "Кекки-но ю о имасимеру кото"

Твою ж мать. "Избавься от грубого и бесконтрольного поведения". Одна из базовых заповедей каратэ. Вот он нас умыл!

На автомате кланяемся опять с выдохом- "Оссс, сэнсэй"

Молча спускаемся по лестнице. Наконец, я размыкаю уста:

— Кто это?

— Штурмин.

— Твоюжмать. Вот бы мы сейчас о[ман]дюлились-то... Ты его где видел?

— Он мне пояс вручал.

— Стоп. Я вспомнил. Он на кумитэ был, когда я выступал.

— И как выступил?

— Блестяще. Вынесли нокаутом на третьей минуте.

— Ну тут бы ты столько не мучился.

— Эт точно...