Ты чего с рюкзаком?

— Так я, это... — Славик по-хозяйски оглядел комнату и снял рюкзак с плеча. — К вам приехал. Пожить.

Тёща с минуту пыталась понять смысл фразы зятя, потом переспросила:

— Пожить?

— Ну, да...

— Тебя, чего, Татьяна из дома выгнала?

— Почему, выгнала? — удивился Славик. — Если бы она меня выгнала, я бы разве к вам заявился? Я же не такой наглый, как некоторые.

— Погоди-погоди, — перебила его Вера Степановна. — Ничего не понимаю. Ты зачем ко мне приехал? Может, по делам? Где Татьяна?

— Она дома осталась. В общем так, Вера Степановна, объясняю ситуацию. После того, как вы вчера от нас уехали, мы долго с Танюхой думали по поводу вашего предложения.

— Какого ещё предложения?

— Ну, как? Вы же всю неделю, которую у нас жили, долдонили об этом. Вы же требовали от меня, чтобы я отпустил Таньку одну в Таиланд. Ну, по этой вашей горящей путёвке, которую вам всучили ваши знакомые. Отъезд, вроде, через десять дней?

— И чего? — Тёща смотрела на зятя вытаращенными глазами, пытаясь вникнуть в суть.

— Мы ещё сопротивлялись, говорили, что мы муж и жена, и привыкли отдыхать вдвоём, — продолжал объяснять Славик. — Но вы говорили, что, мол, ничего с нами не случится, нужно вашей любимой Танечке отдохнуть от семейного быта. И Танька вчера всё-таки поддалась на ваши уговоры и согласилась.

— И чего? — опять повторила свой вопрос Вера Степановна.

— Вот. — Зять сел на диван тёщи. — Мы, всё-таки, решили провести с ней следственный эксперимент. Точнее, хотим проверить, сможем ли мы прожить какое-то время друг без друга, и при этом не натворить глупостей. Так, как у меня путёвки никакой нет, и ехать мне в этом городе совершенно не к кому, мы с Таней решили, что я поживу с недельку у вас, а она будет одна в нашей квартире.

— Сколько — сколько ты собрался здесь жить? — У тёщи от возмущения даже перехватило дыхание.

— Всего неделю. А ничего. Вы же у нас и больше живёте. Мы терпим.

— Погоди! — опять перебила зятя тёща. — А чего это ты ко мне припёрся, а не к своим родителям? У тебя свои родители есть, езжай к ним!

— Ну, во-первых, они живут в другом городе, и тратиться на билеты туда обратно ради такого эксперимента глупо. Во-вторых, они меня без Тани надолго не примут. Они по старомодным правилам живут. А вы у нас человек современный, так что, потерпите. Я, чтобы вас по ночам храпом не будить, на кухне спать буду.

— На какой ещё кухне? Даже и не думай. Я по ночам встаю и на кухне кушаю.

— Ах, да, — вспомнил Славик. — Точно! Вы же и у нас по ночам по квартире бродите. Ну тогда, буду на полу спать, где-нибудь в углу, на коврике. Вы не беспокойтесь, я вам мешать сильно не буду. Днём буду на балконе сидеть, вечером телевизор смотреть и с вами о жизни нашей с Таней сплетничать.

— Ты чего тут плетёшь? — Вера Степановна от ужаса не знала что предпринять. — Ты надо мной, что ли, поиздеваться приехал?

— Почему вы так обо мне плохо думаете? — удивился Славик. — Что вам, для меня еды жалко? Не бойтесь, я вас сильно не объем. Единственное, о чём бы я вас попросил, сегодня дать мне возможность посидеть с моими друзьями на вашем уютном балкончике.

— С кем?

— С приятелями. Ну, у нас на работе такая традиция. Как кто-то из наших в отпуск уходит, так мы с друзьями собираемся и немножко гуляем. Таня про эту традицию знает. Кстати, вы можете дочке потом рассказать — кто и сколько чего выпил, и всё такое.

— Это что, я ещё должна и твою компанию здесь терпеть? — у тёщи внутри всё закипело. — С какой кстати?

— А что такого? Вы же сами нам вчера говорили, что отпуск без веселья не бывает. Ну, подумаешь, говорили вы, сходит Татьяна в бар какой-нибудь, выпьет с компанией туристов винца — и что? Она же не какая-нибудь "прости-господи". Говорили вы так?

— Ну, допустим, говорила, — со злостью согласилась тёща.

— Значит, и я имею право выпить винца, тем более под вашим надзором. Если что, и вам нальём. А вы нам закусочку приготовите.

— Ты совсем сдурел?

— Нормально, — махнул легкомысленно рукой Славик. — Вам ещё в нашей компании и понравится. Ещё и песню затянете. А Таня, пусть она одна в квартире сидит, скучает набирается терпения. Через десять дней у неё полная свобода начнётся. Так что, решено. Я тут сейчас рюкзачок у вас оставлю, и пойду в магазин, к нашему банкету чего-нибудь прикуплю. А вам советую сегодня же сгонять до моей Татьяны и отвести ей эту вашу путёвку. Потому что завтра у вас голова будет болеть от сегодняшнего вечера, а потом ещё чего-нибудь может случиться.

— Ой, Славик, я ведь тебе забыла сказать! — вдруг воскликнула тёща. — Я ведь ту путёвку-то, которую Тане обещала, я её уже другому человеку отдала.

— Это как? — растерялся Славик. — Зачем? Мы же уже настроились!

— А на всякий случай, — с облегчением вздохнула Вера Степановна. — А вдруг наша Таня там всё-таки чего-нибудь такого натворит. Отпуск в одиночку — это дело непредсказуемое, я по себе знаю. Не дай Бог — разрушится ваша счастливая пара, я буду виноватая. Так что, Славик, эксперимент вам теперь не нужен, и дуй-ка ты со своим рюкзачком домой, до жены.

— Эх... — Славик выдохнул, встал с дивана, взял рюкзак, и на прощание сверкнув недовольно глазами, вышел из квартиры тёщи.

— Слава тебе, Господи, — перекрестилась тёща.

— Пронесло... — перекрестился и Славик, закрыв за собой дверь.

то бишь её. А ей всего лет 20, она конечно очень робела. Всё таки первая настоящая работа, опозориться никак нельзя.

Ну и идёт очередная важная встреча, главный английский инженер вещает чего-то, терминами сыпет, моя мать переводит, ну и куча советских заводских руководителей слушает. И тут англичанин, во время описания одной машины произносит термин "parcotlais". И он достаточно ключевой. Это самый "parcotlais" делает то и то и сё. И за этим мистическим "parcotlais" надо ухаживать, иначе он очень опасен. Короче может всё нафиг порушить, и вся работа насмарку.

Моя мать этого термина естественно не знает, хотя она очень хорошо готовилась и старалась выучить все термины (хотя конечно переводчик — всё таки не техническй спец). И так как она не знает термин, а на её все смотрят, краснеет, смущается, и признаётся что не знает как перевести (на что главный инженер и иже с ним очень хмурятся). Как то совещание прошло, мать в расстоеных чувствах. Боится что “телегу” накатают в институт, мол прислали бездаря. А главное беспокоит отвественность. Не переведёт правильно, навернётся советская экономика.

После работы обложилась учебниками, словарями, тех литературой — ну нигде этого чертово "parcotlais", нету. Она ни ест, ни пьёт, ищет во поте лица. Нету. Она чуть не плачет. А на завтра опять встреча, опять англичанин, про этот "parcotlais" толкует, и естественно весь советский инженереный состав в непонятках, тут ей инженер уже на вид ставит. "Мол я понимаю что вы ещё студентка, но вы нас просто позорите перед иностранцами. Мы между прочим из за вас время и деньги теряем. Валюту. "

Она человек очень ответственный, очень переживает. После работы бегом в библиотеку. Думает, всё таки слово может быть и не английское. "parcotlais", звучит как-то по французски. Она французский тоже знает хорошо, но всё таки хуже английского. Теперь она обкладывается французскими и английскими словарями и сидит до закрытия библиотеки. Но слова такого нет. Она уже чувствует что практику провалит, и красный диплом и повышенная стипендия накрываются.

Вечером, кого могла из подруг обзвонила, никто такого термина не слышал. Всю ночь не спала. Утром родители видят естественно что она чуть не плачет. "Что такое? " "Не могу перевести важный термин. " "Ну ты даешь? Мы из кожи вон лезем, что бы ты в институте училась, а ты даже на своей первой практике удержаться не можешь. Что за термин то такой? "parcotlais", мать уже плачет. "Какой такой "пар в котле"? " говорит бабушка.

И тут мать и озарило, чертов британец решил показать свою продвинутость и выучил один термин на русском, то есть "Пар в Котле", но произнести нормально не мог. А она два дня голову ломала.

Вот так просто решилась лингвистическая задачка. Ну и практика потом прошла на ура.