Запускалась новая станция по очищению канализационных стоков от этого самого, что в воде не тонет. А на выходе должны были получаться брикеты для сжигания на тепловой станции.

Кто так пошутил, осталось неизвестно. Но когда под фанфары перерезали ленточку, то под аплодисменты из агрегата выпала конфетка.

Коллега аккуратно, двумя пальчиками кладет передо мной на стол нечто:

— Вот смотри — зажигалка, шеф у меня на столе забыл.

— И что теперь? Обряд вуду будем устраивать?

— Зачем? Просто подкинем на место какого-нибудь терракта!!!

Эпиграф: Могуч великий русский языка

В студенческие годы, сразу после Хрущевской оттепели, занимался самодеятельностью в известной на весь Харьков студии Зары Довжанской (мир праху ее). Студийцы любили читать Ахматову, Цветаеву, Мандельштама, а начальство любило смотры. Для смотров у нас были "Песни революции". Но Зара даже для этих смотров старалась подбирать хороший литературный материал, поэтому мы на 50 лет ВОР (Великой Октябрьской Революции) инсценировали "Двенадцать" А. Блока — поэму, которую не стыдно было бы прочесть и сейчас на очередное... -летие. А у вашего покорного слуги была строфа:

"Утек, подлец! Ужо, постой,

Расправлюсь завтра я с тобой!"

И читал я ее спокойно, поскольку ранее никогда не слышал, а только видел эту строфу в книге. Но только на то А. Блок и велик, чтобы соорудить стих настоящий, ррреволюционный! А прочтите эту строку быстро?

И вот выступление по Харьковскому радио. Смотрю я на женщину — редактора, уж как-то подозрительно она на меня смотрит во время репетиции. Потом куда-то позвонила и ей приносят томик Блока. Полистала она его, полистала... и ничего не сказала.

Так и пошла моя "У жопа, стой!" в эфир — Хрущевская оттепель.

А открыл мне глаза наш студиец, будущий режиссер театра Вахтангова, ныне проживающий за бугром Гарик Черняховский. Любил он всех подкалывать.

Офицерское общежитие гостиничного типа для холостяков. Воскресенье. В одной комнате собралась небольшая компашка. Культурно бухает. Заходит комсомольский активист, начинает стыдить (пропускаю), потом агитировать:

— Ребята, а давайте начнём здоровый образ жизни! Давайте качаться!

Хозяин комнаты:

— Хорошая мысль! У меня в соседнем корпусе знакомый культурист. Иди к нему, возьми для занятий пару гирь!

Комсомолец уходит, компашка продолжает бухать.

Через некоторое время возвращается вспотевший, задыхающийся комсомолец. Принёс две гири по 24 кг. Хозяин комнаты медленно встаёт, подходит к перекладине, вмонтированной в дверной проём, виснет на ней. Делает подобие волнообразного движения, отходит от перекладины, обращается к комсомольцу:

— На первое занятие достаточно качаться, неси гири нах[рен] обратно!