Донорство.

Как обычно, обсуждение на сайте подарило мне идею поговорить о донорстве, истериках политиков и железной решимости моих коллег, твёрдо уверенных в неминуемой победе над эпидемией...

В году эдак 1979 я в первый раз сдавал кровь, свободный день, печенье и чай, компания молодых студентов-медиков, беспечный юнец, гордый своими усами и узкой талией — не знал я тогда, что это будет первое, но далеко не последнее моё донорство.

Донорство в СССР, надо сказать, было поставлено очень хорошо, даже в маленьких центральных районных больницах были отделения переливания крови, с очень внушительным донорским активом. Нередко мы поднимали людей среди ночи, стучали в дверь и везли больничными УАЗами на экстренную сдачу крови... спасли немало пациентов, надо сказать, благодаря одной местной медсестре, наизусть знающей как найти среди ночи донора с редкой группой крови или пригнать несколько доноров на помощь истекающему кровью пациенту. Инга, мой глубокий поклон тебе, скромной невоспетой героине медицины!

Самыми активными донорами были мы, медицинские работники, особенно в неотложных ситуациях. К примеру, мне пришлось переливать свою кровь довольно часто, пару раз — во время наркоза и массивной кровопотери.

Моя привычка к донорству последовало за мной в эмиграцию — я активно продолжал сдавать кровь, донор — он и в Африке донор. Вместо чая тут предлагают апельсиновый сок и, не поверите, — те же печеньки.

Надо признаться — сдача крови приносила мне удовольствие.

В силу непонятных мне причин я испытывал настоящую эйфорию и прилив энергии, что-то типа ощущения после выпитого натощак шампанского.

Всё это закончилось в 1998, моя онкология заставила меня отказаться от донорства...

А жаль — ещё пять галлонов крови и моё имя красовалось бы на стене в Зале Донорской Славы, донорство почётно и здесь. Однако — не судьба...

Прошло всего ничего, грянул 2020, началась пандемия...

Первые месяцы выдались очень тяжёлые — мы ничего не знали о вирусной чуме, плохо экипированные, мои коллеги стойко держались, без пафоса и истерик, без дезертирства, теряя коллег и друзей — мы держались, каждый день приобретая опыт и навыки, шаг за шагом отвоёвывая всё больше пациентов.

Герои эпицентров эпидемии щедро делились опытом, наука развила поистине космическую скорость по разработке вакцин и лечений, страна мобилизовалась на производство защитной экипировки.

Фронт без тыла — ничто, простые герои производили еду, развозили её по магазинам, мусор вывозился, вода и электричество подавались.

Логистика играет в медицине огромную роль, самым важным человеком в нашем госпитале стал снабженец, сутками напролёт работающий над приобретением и доставкой такой необходимой экипировки.

Но удивительное дело — чем больше я гордился моими стойкими соратниками по борьбе с китайской вирусной диверсией — тем меньше уважения вызывали политики, истерики и оппортунисты, они неистово доили эпидемию, преследуя свои далёкие от жизни народа политические интересы.

И одна истерика меня реально достала, разозлила до бешенства — губернатор одного богатого и большого штата срывающимся голосом вопиял о неминуемой нехватке вентиляторов и массовой гибели вследствие невозможности достать необходимое количество машин.

Ах ты истеричный сучонок, твою мать!! Мало того, что ты не подготовился к этой ситуации — паникёр, ты деморализуешь своих граждан своей лживой истерикой и мешаешь искать способы решения ситуации.

Даже скандинавы во время эпидемии полиомиелита в середине прошлого века не сдались, вручную вентилируя парализованных полиомиелитом больных, сутками и месяцами, волонтёры менялись каждые несколько часов...

Кстати, именно эта эпидемия и послужила толчком к изобретению и внедрению вентиляторов.

Неистощимая изобретательность наших медиков в самом начале эпидемии внедрила метод удвоения вентилятора — один вентилятор использовался для двух пациентов.

Один рукастый дяденька изобрёл машину ценой в пару сот долларов, ритмически сжимающую мешок ручной вентиляции.

Я, однако, рождён "леворуким", по общему мнению моей семьи.

Ничего я изобрести не могу, не стоит и пробовать — поверьте на слово, я бесполезен, даже опасен, вне операционной.

Выход, тем не менее, я нашёл и очень быстро.

Любой современный аппарат для наркоза оборудован очень приличным вентилятором.

Таких машин — тысячи, в связи с запретом на плановые операции и закрытые центры амбулаторной хирургии — они простаивают.

Эту идею мы уже прокачали в нашем госпитале, удвоив резерв вентиляторов( забегая вперёд — не понадобились).

Так что эта и другие истерики меня обозлили и озадачили — они там, наверху, явно не учитывают этот мощный резерв вентиляторов. Надо образумить.

Сказано-сделано, я последовательно отправил сообщения своему сенатору, главному врачу страны, Президенту и Вице-Президенту.

В ответ — тишина, в штабах не до меня, что понятно.

Что непонятно — что же делать, как достучаться?

И тут меня осенило: комитет по перевыборам Трампа!!

Вот они ответили немедленно, зарегистрировали меня и переправили моё послание по инстанции.

Два дня спустя, вице-президент озвучил эту идею во время ежедневного брифинга о мерах по борьбе с эпидемией.

Фуу, велики дела твои, вразумил-таки власть имущих...

Послесловие.

Моё письмо было одно из многих, анестезиологические блогеры провели дискуссию по этому вопросу одновременно с письмами — моими и моих коллег.

Да и главный врач страны — адмирал и анестезиолог, мог и смекнуть, самостоятельно.

Всё это в прошлом — вентиляторов хватило, даже с избытком.

Губернатор получил всё, что просил — включая военный плавучий госпиталь на 1000+ коек, положил туда 12 пациентов, военные развернули ему громадный госпиталь в центре Нью-Йорка — пустовал. И навеки опозорил себя преступной глупостью — отправлял из госпиталя стариков долечиваться в дома престарелых — что привело к немыслимой заболеваемости и смертности, старики гибли тысячами...

Что касается меня — я опять стал донором.

Комитет по переизбранию Президента вежливо и настойчиво попросил помочь им с переливанием моих денег в кассу выборов. Влил.

Правда, былой эйфории я не испытал: деньги — не кровь, так, слабое подобие...

17 февраля 2019 г. на Подоле в Киеве произошла курьезная ситуация. Люди пришли поучаствовать в проплаченном митинге против проплаченных митингов. Около тысячи участников акции протеста с 10:00 собрались на Контрактовой площади и стояли с плакатами "Мы не продаемся", "Протестующий — не профессия", "Митинги — это не бизнес" и прочее. Оказалось, что люди агитировали против митингов, за которые платят деньги. При этом сами они согласились на это действие именно за оплату. "Активисты" простояли на площади до полудня, когда поняли, что деньги им так никто и не заплатит.

— Да, про соседей, я не рассказала! Ну ты помнишь я новую хату сняла? Всё бы ничо но стены пи[c]ец картон. Короче, я как обычно все в ушах и тихо и в мягких тапках ну ты понял. А тут сижу работаю никого не трогаю, звонок в дверь. Сосед сбоку, на вид как будто не спал неделю, мешки под глазами хоть багаж клади. Говорит — может вы вашего мужа как-то полечите? Храп я понять могу но не весь же день. Я такая — ээээээ какой муж, я одна живу, может это другие соседи. Он, раздраженно — ну любовник, я откуда знаю, но заткните его я сейчас прямо слышу храп здесь, у вас совесть есть?! Я замолкла, прислушалась, услышала храп и ржу. Угадаешь?

— Эраст?

— Эраст! В общем я его провела к лежбищу чтоб он сам эту скотину узрел. Мужик вздохнул и дальше мы договорились что на смежные стены по условному ковру повесим, а то раз бедного мужика храп кота будит...

Там где татары прошли, евреям делать нечего.

Товарищ ездил отдыхать в Израиль. Рассказал много интересного. В частности, знаменитая стена плача — обычный экскурсионный объект. Типа если загадаешь желание и дотронешься, то оно исполнится. Деньги за экскурсию уплачены, естественно все идут и загадывают желания. Причем мужчины и женщины загадывают в разных местах и даже за загородками.

В чем собственно развод: далее от первого лица.

— Только загадал желание, подходит местный — с бородой, пейсами, талмудом (они там толпами ходят и молятся вокруг стены), спрашивает — как тебя зовут. Я ему ответил.

Местный — я пойду помолюсь, чтобы желание твое исполнилось. Отбежал в сторону, побормотал с полминуты, вернулся и говорит: — я помолился за твое желание. Пожертвуй на восстановление стены плача...

Я мысленно (ага, чтобы Провал не проваливался), отвечаю: Брат, очень хочу пожертвовать, но понимаешь, кошелек со всеми деньгами у жены. А она там, за забором...

За что купил, за то и продаю. Может, правда, а может и не совсем.

Таксисты, они, знаете ли, и не такое наплетут, если дорога длинная, язык чешется, а слушатель попался благодарный.

Вот уже много лет протекает крыша в одном из киевских домов. Обращения его обитателей в ЖЭК и прочие инстанции ни к чему не привели. Отписки идут – крыша течет.