О правосудии и бесплотных демонах

Проблема, с которой Нина Егоровна пришла в нашу депутатскую приемную, была стара как мир — семейные дрязги. На седьмом десятке лет, из родственников только сестра такого же преклонного возраста. Небогатая двухкомнатная квартирка в хрущевском доме, аскетическая пенсия. Вот с сестрой, Ольгой Егоровной, Нина Егоровна и поругалась. Не шутка, говорит, более шестидесяти лет под одной крышей, совсем опротивели друг другу. И начались у бабушек трения. Кто больше пользуется холодильником? Кто вносит больше денег в покупку продуктов? Кто должен платить за квартиру? Одна живет в комнате 15 кв. м. , другая занимает комнату в 14 кв. м. Неужели должны платить одинаково? А где же социальная справедливость? А Ольга Егоровна еще посуду за собой не всегда моет! А лампочка в туалете сгорела, кому менять? Сгорела, когда на горшке сидела Нина Егоровна, но по журналу учета туалетного времени (! — да, есть у них такой, завели и заполняют!) Ольга Егоровна проводит в туалете времени поболее, чем ее сестрица.

Одним словом, эскалация международной напряженности. Дело бодро идет либо к установлению порядка пользования квартирой в судебном порядке, либо размену панельных хором на две однушки у черта на рогах, что и было бабушкам посоветовано в бесплатной юридической консультации.

Переезд на рабочую окраину ни одну из конфликтующих сторон не устраивает, потому решили топать в суд и в судебном порядке определять, кто кому и где чего должен остался. Но нечуткий суд отказался даже принимать участие в судьбе склочных старушек. Ну и финал — у нас в приемной, помогите восстановить справедливость!

Эмоции эмоциями, но давать советы, не имея перед глазами документов, затея очень нездоровая. И потому стал изучать ворох бумажек, принесенных бабушкой.

А бумаги более чем странные. В справке 23-КХ Ольга Егоровна не значится. Суд отказал в приеме заявления к рассмотрению как раз на этом основании. Дескать, раз нет лица, с которым происходит деления прав и обязанностей, значит нет и спора. Копии паспорта второй сестрицы тоже нет. Лицевой счет в управляющей компании и документы о собственности на квартиру оформлены на одну только Нину Егоровну. В документах о приватизации никакая Ольга Егоровна не фигурирует, только мама Нины Егоровны. Ольгу, конечно, могли не включить в приватизацию, но в этом случае бумажный след все равно бы остался. Нина унаследовала долю матери, когда та умерла пять лет назад и опять-таки в документах о принятии наследства Ольга Егоровна проносится мимо нотариуса бестелесной тенью, никак не обнаруживая своего присутствия и на наследство не претендуя, от доли не отказываясь.

Так что либо документы липовые, либо посетительница чего-то недоговаривает.

— Нина Егоровна, — говорю, — у вас кое-каких документов не хватает, — вы приходите в следующий раз с Ольгой Егоровной, нужно будет у нее кое-какие вопросы выяснить. Тогда и подумаем, как лучше вам помочь.

— Что значит в другой раз?! – возмущается Нина Егоровна, — вот же она, выясняйте! Мы что, так и будем к вам ходить каждый день? — и кивает головой на пустой стул.

— О, так вы и сестру ссобой привели… — осторожно зондирую я ситуацию, — а отчего же она такая молчаливая?

— Ох, вы бы знали, сколько мне сил стоило ее притащить сюда! Она же дома сидит, никуда не выходит. И в суд не пошла. Потому нам отказали, сказали в следующий раз вдвоем приходите. А она говорит, что в суд ни за что не пойдет. Никакая она не преступница.

Красота. Вот и прояснилась ситуация.

— Нина Егоровна, для таких случаев, как ваш, у нас есть особый специалист. Надо обязательно осмотреть вашу сестру у доктора. Потому как, если она такой склочный характер имеет, может быть и судиться с ней не надо, у нее дееспособность ограниченная.

— А ограниченная, это как?

— Это значит, что вы будете теперь главная и пенсию за нее получать будете. А она у вас, как бы, на попечении. Ограниченное право на вас влиять имеет. Не может вам приказывать. Вот вам телефончик доктора, подойдите к нему обязательно вместе с сестрой и доктор вам объяснит, как дальше.

Нина Егоровна убыла к нашему дружественному психиатру, а я тогда впервые столкнулся с гражданином, который вознамерился подать в суд на свое собственное альтер-эго.

Папа рассказал. Был он в молодости фельдшером, какое-то время работал на Скорой помощи в психиатрической бригаде. Как-то поступил вызов: у пенсионера-чекиста — обострение шизы с паранойей. А этого дедушку в городе знали: не первый раз, а он, несмотря на пожилой возраст, со своим джиу-джитсу наряд ментов рядком складывал, когда по

К больному по вызову приезжает бригада "Скорой помощи". В составе её две "зайки". Точнее — заики: оба, и врач, и фельдшер умеренно заикаются.

В обиходе это почти что не проявляется, а вот в процессе совместной работы, что удивительно, это практически нетерпимо для окружающих.

Потому, собственно, и "зайки".

Заходят они вдвоём в комнату, больной трёт живот и кривится. Врач, раскладываясь, мотает головой — что, мол?

— Да эттттот жжжжживот с обеда бббб... ббболит, во! — выдаёт мужик.

Врач начинает пальпировать ему живот. Мужик морщится.

— Гггде ббболит? — спрашивает врач.

Мужик, сузившимися глазами глядя на врача, тыкает пальцем в левое подреберье и ведёт палец по животу направо.

— А ттттак?

— Угу.

Симптом рубашки сугубо положительный. Боль опоясывающего характера, сухость во рту.

— Пппппанккккреатттит у тебя, — говорит врач и поворачивается к фельдшеру. — Пппппп...

— Ппппплатофилин и нннн...

— И нннно-шпу, — кивает врач. — Вввввнутривввенно...

За его спиной больной, забыв о боли, прыжком вскакивает на ноги:

— Ввввввы что, ииииздеваетесь, ккккозлы?!..

В 16 лет все парни проходят медкомиссию в военкомате.

Врач окулист — естественно проверяет зрение, лор — уши, горло, нос, стоматолог — зубы и т. д. , и другие врачи осматривают по профессии, а хирург в военкомате почему-то осматривает и ощупывает мужские генеталии. Прошло 6 лет, я закончил университет и пошёл обходить медкомиссию для устройства на работу.

Зашёл в кабинет с надписью "Хирург", врач взяла мою карточку, начала заполнять и не глядя на меня попросила снять брюки. Я помня опыт медкомиссии в военкомате снял брюки вместе с трусами. Врач повернулась ко мне и я увидел большую гамму эмоций на лице врача, которая удивилась, потом обалдела, покраснела и отвернувшись спросила, зачем я снял трусы. Я рассказал ей про военкомат. Она объяснила мне, что у гражданского хирурга не входит в обязанность осматривать мужские гениталии. Я потом долго смеялся в коридоре, но мне не было стыдно.

У нас на заводе проводили учения по гражданской обороне, действо проходит под стенами расположенной рядом психушки, мы в противогазах, носилки, перевязки. Меня приятель тычет: -Посмотри. Из окон психушки смотрят психи — а один показыает на нас и вертит пальцем у виска...