Я закончил ВУЗ еще при СССР по специальности экономика. Нас тогда учили совсем другому и совсем для других целей, чем сейчас. Например, мы точно знали, что самые эффективные госинвестиции — в здоровье и образование, поскольку здоровые и образованные люди эффективнее работают, меньше болеют, не хулиганят и законопослушны. Зато самые неэффективные госинвестиции считались тогда — в милицию и бюрократию, поскольку сжирают бюджет, ничего не отдавая государству взамен. Сейчас, к сожалению, мы живем в перевернутом мире — полицейские бюджеты даже в развитых странах выше трат общества на образование и медицину. И рассказ мой в чем-то именно об этом.

Как все студенты, летом мы выезжали на стройки в ССО, где отрабатывали свое бесплатное образование и зарабатывали дополнительную денежку себе на житуху. И занесло нас в район города Котлас, в поселки, где зоны перемежались поселениями химиков. Понятно, что химики были не учеными, а поселенцами. Занимались, как и все в тех краях тогда, в основном, лесом — заготовка, распил (правильный распил, не нынешний), погрузка, транспортировка и т. д. А строить мы должны были именно школу — большую, трехэтажную, с бассейном и стадионом. Отделение милиции ютилось в деревянном бараке, но строили мы не его. Поселок этот был весьма странный и названием Кадниковский, и нравами местных жителей. Семей с детьми было много. Но родители и детки их там говорили на каком-то особом сленге — матерная феня. Казалось совершенно нереальной фантастикой, что эти люди смогут читать нормальные книги, писать сочинения, говорить на чистом русском языке. В качестве подсобников дали нам пяток малолеток на перевоспитание. Чем они понравились нашему командиру отряда и комиссару — мне неизвестно.

Маленькие, плюгавые, все время курят, ищут любой повод ничего не делать. Зато при появлении командира или комиссара начинают лебезить, изображать умирание от трудов и усталости. Наверное, они другой жизни не видели. Командиру вечерами на ужине плели такие сказки про жизнь свою сиротскую, что поднять на них руку казалось невозможным. Так и мучились с ними. На день строителя в августе и нашего комиссара, и командира, пару бригадиров и пару оболтусов-малолеток пригласили в Котлас на торжественный праздник. Обещали выдать немалую премию и отряду. Помывшись, побрившись, мы расстелили ватманские листы на дверях, разложенных по козлам в качестве столов, спрятали в кустах бутылки одного, другого расставили красиво на столах, и стали ждать. Малолетки, оставшиеся с нами, о чем-то шушукались, шушукались и незаметно исчезли.

Ни командира, ни комиссара, ни премии все нет и нет. Тут они приезжают довольные и веселые и с удивлением смотрят на нас. Почему не отмечаем премию, где фуршет, праздничный пирог. Премия была? Где? Растерянный комиссар оглянулся — так нас, говорит он, оставили на банкет и мы отправили ее с пацанами.. Оглядел нас, увидел, что нет малолеток, и густо-густо покраснел. Дошло — обули нас детки, крупно обули. Ну что, сказал командир комиссару, пошли в милицию. Не надо милиции — сказал Савельич — наш водитель, пожилой молчаливый местный мужик в наколках. Не надо. Сел в Газик и уехал. Почему-то никто даже и не рискнул после его интонации слов идти в отделение. Праздник был испорчен окончательно. Через два дня приезжает Газик, а там -трое чумазых и поцарапанных малолеток с кульком денег. Молча вышли, молча отдали командиру, молча пошли переодеваться. Оставшийся месяц работали наравне со стройотрядовцами. Молча. На вопрос, где те двое, лишь махнули рукой в сторону зон. На вопрос Савельичу — как нашли? Тот ответил — вы нам школу строите, весь поселок искал этих уродов. И больше ни слова. Когда мы уже собирались и зашли прикупить домой подарков в местный универмаг — очередь потребовала (матом, естественно) пропустить нас без очереди — они нам школу построили. И бабы, которые за место укатали бы любого — нас также заталкивали впереди себя, чтобы мы могли купить и туфли Саламандру, и сапоги финские мамкам себе домой (снабжались те поселки очень даже неплохо). Они нам ШКОЛУ строили — большей гордости за свой труд я не испытывал никогда. Поселок Кадниковский. 1975 год.

Лихие 90-е. Лето. Вечер. Жара. Духотища. ОВД. Кабинет. Водка на столе, грошовые закуски. Окно открыто. Магнитофон орёт блатной шансон. Следаки и опера отмечают звездопад (новые звания — звезды). Поскольку присутствуют дамы, курим исключительно в коридоре и скопом. Чтобы никто не мешал из начальников, политруков, проверяющих — двери на ключ. После одной из покурок двери не заперли. Налили выпили. Занюхали. Двери открываются — на пороге начальник ОВД, зам. по партийно-политической работе, проверяющий из областного. Магнитофон орет "Мурку". Начальник -"Что делаете? "Ответ старого опера -" Молодежь фольклору учим..... так вот, "зашухерила", оно же "засветила"-сдала, доложила в милицию, "малина", сиречь — притон, хаза — постоянное местопребывание уголовного элемента, "маслина" -пуля, это от слова "маслята", то бишь, патроны... Записал? К утру выучишь, перед сходкой доложишь, тьфу, перед оперативкой... " начальник ОВД, зам. по партийно-политической работе, проверяющий из областного развернулись на выход, и вдруг слышим голос проверяющего: "Молодцы! Отлично обучение поставили. .. Да ещё во внерабочее время... Обязательно отражу в рапорте....".

Сижу в кафе. Передали записку с соседнего стола:

"Привет, если ты не гей, моя подруга считает тебя милым. Вот её номер:

А если ты гей, то вот мой: "

Любое действие начинается с мотивации

Теплое море в облюбованной российскими туристами стране. Экскурсионный кораблик плавает среди скал, гид что-то втирает про то, что вода в этой бухте целебная, тут святая, а у соседнего острова дамбу наносила песком девушка в подоле платья, пытаясь перебраться на тот берег к возлюбленному. В общем, ничего нового. Море глубокое, цвет изумительный, дно далеко, а кораблик не причаливает близко, стоя на якоре. Народ спускается с трапа прямо в воду, а те, кто посмелее — ныряют прямо с борта. Внимание привлекала пара лет 28-30 — он уже нырнул с размаху и плавал вокруг кораблика, уговаривая подругу сделать так же, но "Я боюсь", "Тут высоко", "Страшно" и так далее, причем продолжается это все пару минут. В конце концов, в ход пошел железный аргумент — "Не прыгнешь — не женюсь!". Через 5 секунд бортик опустел и раздался "бульк", а еще через 5 секунд — громкий женский смех, который, казалось, начал идти еще из-под воды. Все-таки правильная мотивация — это больше половины дела: )

Укладывала спать сына (4 года) рассказывала сказку про Красную шапочку. Окончание сказки: "Пришли охотники, вспороли волку пузо и оттуда вышли бабушка и Красная Шапочка. "Смотрю он уже отвернулся к стенке и спит. Тихонько стала подниматься, чтобы уйти. Он поднимает голову и говорит спящим голосом:

"А пирожки то где? "