Моя любимая тема — как родители нагибают школу, если нет грамотного отпора и решимости у администрации.

Приходит мамочка будущей выпускницы-девятиклассницы, в апреле, перед ОГЭ. Просит исправить дочери оценку за 7-ой класс по ИЗО: им, видите ли, дальше куда-то в художественный поступать, якобы, не возьмут.

Надо сказать, мы от их семейки и раньше подохреневали: претензии, склоки с другими родителями, требования особых условий — но тут челюсти отпали. Ребенок — не подарок, у нее по ИЗО "4" в паре четвертей стояла, потому что элементарно забила, работы не сданы, пропуски постоянные (по другим предметам часто такая же ситуация была). Но ИЗО не тот предмет, чтобы учителю была возможность выкобениваться, чай не русский-математика с физикой-биологией, т. е. за низкую успеваемость шпыняют именно тебя, учителя.

Но тут ситуация: предмет уже закончился почти два года назад, а мы опомнились. Да и ладно бы ученик был из разряда подающих надежды. С такими, кстати, такой фигни никогда и не происходит. Родительница же с обычной претензией "Че вам жалко что-ли?!"

В этот раз сварганили отписку буквально за полчаса, причем грамотно получилось, с выдержками из закона об образовании, положения об аттестации учащихся и т. д. , с четким акцентом на том, что конкретно просят. Это чтобы департаменту с министерством потом проще было им также отказать.

Ушли, обидевшись, мы долго сначала молчали, потом даже не возмущались, добавив только свое мнение парой матерных. Получилась этакая мстя за все те мытарства, которые они нам за 9 лет доставили.

Предвосхищая возгласы в комментариях по поводу, ну ведь ребеночек же, вы должны и т. д. , скажу, что да, мы — педагоги, стажисты, даже у меня педстаж уже перевалил за возраст любого ученика школы, нам ЗП за работу платят. Но мы тоже люди и мы не обслуживающий персонал, как бы нас не пытаются представить, введя термин образовательной услуги. У нас есть своя профессиональная гордость, как и в любой профессии, это единственное, что пока ограждает область от скатывания в небытие. А то так докатимся до преподавания плоскоземелья в качестве альтернативы традиционной географии — это в качестве примера.

Я не пью алкоголь. Вообще. Ну, Мартини Асти на донышке бокала в новый год не считается. Все окружающие меня эту особенность знают и даже не пристают с диким желанием меня споить после неудачной попытки залить шампанское в меня, неподвижно зафиксированного на стуле на последнем дне рождения.

Ну это все лирика. Месяц назад сижу в клубе

Когда только объявили антиалкогольную компанию, а вернее повысили цены на водку, мой дед снял со сберкнижки все деньги и купил на них водки, справедливо полагая, что "жидкая валюта" в СССР — самая ходовая. И не ошибся, за любую деятельность или услугу она конвертируемая. Пришел дед к магазину вечером перед закрытием и сунул

Живя в Берлине, Франц Кафка каждый день прогуливался по парку. Там он однажды встретил маленькую девочку, которая потеряла куклу и громко плакала. Кафка предложил ей помочь в поиске и встретиться на том же месте на следующий день.

Куклу знаменитый писатель, конечно, не нашел. Но зато принес написанное им от ее лица письмо. "Пожалуйста, не огорчайся моему отсутствию, — зачитывал вслух Франц.

— Я уехала в путешествие, чтобы повидать мир. Буду писать тебе обо всех своих приключениях". Следующие несколько недель они встречались в парке, и писатель читал девочке письма, в которых кукла в красках описывала свою поездку.

Вскоре у Кафки случилось обострение туберкулеза, и ему потребовалось отправиться в санаторий в Вену. Перед этой поездкой, ставшей для писателя последней, Кафка встретился с девочкой и подарил ей куклу. Она была совершенно не похожа на ту, что девочка когда-то потеряла. Но к ней прилагалась записка: "Путешествия изменили меня".

Когда жила в общаге, была у меня соседка — девушка на два года старше. Мы делили одну комнату, не дружили прям, но были приятельницами хорошими. Помогали друг другу по-соседски, общались. А потом она умерла. Утром пожаловалась мне, что какое-то недомогание, голова болит, как будто температура. Пошла в библиотеку и не вернулась больше.

Оказалось, какая-то инфекция была, резко поднялась температура, стало плохо, и на фоне этой интоксикации отказали жизненно важные органы. При этом она была здорова всегда, никогда ничем крепче насморка не болела, занималась плаванием и волейболом.

Когда мне сказали о её смерти, я сидела в ступоре. Было очень странное ощущение, что этого не может быть. Вот на столе конспект её не дописан, на верёвке майка висит, ещё не высохла. Чашка стоит с остатками кофе, на чашке следы помады. А уже нет рук, писавших конспект, губы, которые пили из чашки, никогда не откроются, а тело, носившее майку, мёртвое и холодное. Впервые в тот день задумалась о быстротечности жизни и внезапности всего происходящего. Потому что если умирает старик — это хотя бы ожидаемо. А когда молодая, красивая, полная жизни, планов и надежд девушка, — это ужасно.