Помните, наверное, что из себя роддома в то время представляли. Закрытое заведение без всяких развлечений. Ни телевизоров, ни телефонов. А в стране тогда шла очередная мыльная опера, "Просто Мария", кажется. Так вот невозможность насладиться очередной серией этого "шедевра" расстраивало всех моих со-палатниц гораздо сильнее, чем все неудобства всязанные с недавними родами. Жизнь этой самой Марии их, казалось, интресовала намного больше, чем жизнь собственная. Целыми днями женщины обсуждали жизненные перепетии Марии и ее мужиков (как там звали то всех этих Хосе и Луисов?). Причем все и взахлеб. Мои вопросы типа, а кто такая эта самая Мария, приводили окружающих в сметение. Они просто не могли поверить, что я не шучу. Апофеоз наступал вечером, когда все врачи и медсестры сруливали и появлялась уборщица. Пропитый персонаж в грязной робе и со шваброй, которую она больше использовала как опору, чем инструмент. Она несла вести с "воли", а имеено, пересказывала серию показаную накануне и поэтому пользовалась просто звездной популярностью.

Как вспомню это картину, тетка размахивающая тряпкой, как театральным реквизитом, вещает прокуренным голосом: "А он енто, значить, как давай кричать, а она как испужается..." и все в ответ с предыханием "Да ты что! Ох! Ах! А дальше то что?". Ну, просто, премьера в драматическом театре. Я уходила прохохотываться в коридор, чтобы уж совсем не подвергаться остракизму.