учения на Крайнем Севере, мы погрузились на свои автомобили и двинули в Ханты-Мансийск. Прибыв туда после обеда, мы расположились в гостинице и остаток дня провели по своему усмотрению. Приведя себя в порядок, я выбрался в город и направился в сторону Музея природы и человека, где окультуривался на протяжении оставшегося времени. Осмотр богатой экспозиции, размещенной на четырех этажах был настолько же долгим, насколько и увлекательным. Вернувшись, я скромно поужинал в номере и, узнав у заместителя начальника, что общий подъем назначен на 9 утра, лег спать. Проснувшись по привычке в пять утра, я позавтракал, оделся и около шести утра выдвинулся в сторону местной достопримечательности — моста "Красный дракон". Помимо моста, я осмотрел Археопарк со скульптурами мамонтов, бизонов, волков, медведей и первобытных людей, и немного прогуляться по тропе, ведущей к воротам находящегося на горе спорткомплекса. На обратном пути состоялся телефонный разговор с заместителем начальника, который вместе со всем руководством был обеспокоен моим отсутствием. Я ответил, что нахожусь недалеко, "километрах в трёх". По возвращении в гостиницу весь начсостав высказал мне недовольство и опасения за меня. После построения мы отправились в порт, где занялись починкой заградительных бонов. Вечер я тоже посвятил прогулке по исторической части города, после чего поужинал и лег спать. Следующее утро я посвятил выходу в сторону Телецентра по восточной объездной дороге. Двигаясь по набережной, я обнаружил пограничный столб и, сфотографировав его, скинул фото командиру, который в свое время служил в погранвойсках. Своевременно вернувшись с утренней прогулки, я был встречен со словами: "Ты где здесь границу отыскал!? "В общем, почти каждое утро и каждый вечер я куда-то выдвигался на прогулку... Весь город, к сожалению, я не облазил, но достопримечательностей увидел немало.

Следующим пунктом назначения был Тобольск. Прибыв туда в пятницу, мы разместились в уютном хостеле. Незамедлительно я посетил парикмахерскую, оббежал местные магазины, поужинал и приведя себя в порядок завалился спать. На субботу и воскресенье была запланирована организованная культурная программа — Тобольский Кремль и село Абалак. Эту программу я предварил утренним посещением Заввального Кладбища — последнего пристанища нескольких декабристов, сказочника Ершова, чиновника И. П. Менделеева — отца великого ученого, и многих других выдающихся деятелей... Придя в хостел и увидев заместителя гендиректора, я ответил ему на вопрос о своих похождениях, что посетил могилы декабристов на кладбище. Поездка в Кремль оказалась очень насыщенной — зайдя в музей во дворце наместника, я застрял в нем надолго, после чего посетил мезей каторги и ссылки в тюрьме, прогулялся по Гостиному Двору, сходил в музей сибирского предпринимательства и только после этого, окончательно обессилев, вернулся в хостел. На следующий день мы поехали в туристический комплекс Абалак, где провели вторую половину дня. После было два дня тренировок в тобольском речном порту, в промежутках между которыми я посетил сквер жён декабристов и Музей освоения Сибири... После учений мы вернулись в Омск. Прибыв на базу, мы построились, и заместитель генерального директора, в целом положительно оценив итоги учений, сказал, что ему не понравились два момента, один из которых был такой: "спасатель, не буду называть фамилию, в пять утра свалил из гостиницы при двух телефонах и рации, на звонки не отзывался, как оказалось — был на кладбище с декабристами. В чужом городе же всякое может случиться! "

Не будет слез, истерик, апатии. Видимо, я ошибался. Когда мы только начали встречаться, депрессия уже у нее была. Конечно, я хотел (да и хочу) самого лучшего для нее, потому без проблем оплачивал все сессии и медикаменты, обеспечивал ее, чтобы ей не приходилось работать. Делал все, что мог, сидел с ней рыдающей часами, успокаивал; мы ходили (сейчас — нет) на общую психотерапию, где я получал рекомендации о том, как мне себя правильно вести. Сейчас я уже не могу это выносить. Я за[дол]бался приходить домой и видеть апатию, уходить из дома и видеть апатию. Ни ласки, ни тепла, ни заботы, ни поцелуев — ничего из того, что я в свою очередь давал ей. Мы даже, с@ка, не женаты, ведь она боится быть женой, ведь это слишком большая ответственность и это давит.

Я, походу, [ч]удак, потому что не могу выкинуть из головы, что за все время, что я с ней, я потерял и время, и себя. После одной из сессий она преподнесла мне потрясающий вывод — я во всем виноват. Ей психотерапевт сказала, что я слишком забочусь и "запираю ее в вакуум", вот если бы я этого не делал, все бы было нормально. Я этому выводу даже не удивлен. На протяжении этих лет она находит все больше и больше виновных в своем состоянии: мама, папа, брат, тетя, дядя, одноклассники, однокурсники, общество вообще. Теперь это я.

Пишу этот секрет, сидя в машине на парковке перед домом, и не хочу Показать ещё подниматься никуда, ведь знаю, что дома встречу унылое уставшее лицо, услышу, сколько панических атак она перенесла за то время, пока меня не было, сколько плакала; а на вопрос, почему она не выпила медикаменты, ответит: "Ты мне их в таблетницу не положил, за[дол]бал".

Господи, как же я хочу хотя бы в один вечер прийти домой на горячий ужин, заняться ceксом, а потом посмотреть с ней киношку, или просто поспать в обнимку, но все, что у меня есть обычно — грязная посуда по всей квартире и кулак, который я уже трахаю уже восьмой месяц.

Походу, я правда во всем виноват.