Туда, ещё до войны, были сосланы родители моих родителей. Покинуть место многолетней ссылки разрешили уже после войны, благодаря фронтовым наградам и ранениям отца. Короче, вывезли меня в раннем младенчестве. О родине, затерянной в казахстанских степях, знал по рассказам.

На удивление, немало местных жителей хорошо помнили моих предков.

Привели меня к саманной хате, выглядывающей из земли всего-то метра на полтора. Эта хата, была построена моим дедом, в голой степи наспех, к зиме тридцать седьмого. Там жили незнакомые пожилые люди, которые любезно предложили мне пожить, или хоть переночевать в хате, в которой я родился и жил, правда, меньше месяца.

Спросил я про кузницу, которую, по рассказам родителей, построил мой дед — отец отца. Дед тогда сам в ней работал. Оказалось, что сохранилась и кузница. Кузница не только сохранилась, но и продолжала действовать.

Кузнеца на месте не было, но пока мы, с добровольными экскурсоводами, разговаривали разговоры, послали кого-то за кузнецом. Каково было моё изумление, когда передо мной предстала темно-русая статная красавица, заметно старше меня. Вот так кузнец!

Кузнец Елена, улыбаясь, предложила мне покачать меха, размять городские косточки. Уголь, в дедовском горне, быстро разгорался, а Лена, тем временем, уже разогревала какую-то железяку. Постоянно подогревая ее, быстро добилась нужной толщины, ширины. Согнула. Попросила подержать длинными клещами заготовку на наковальне, и, несколькими уверенными ударами, сделала разными пробойниками около десятка отверстий.

Ещё несколько минут, и Лена вытащила из шипящей воды новенькую подкову. Протянула мне:

— Передайте от меня подарок своему отцу.

но в связи с декретом утеряла связи со старой работой. Наконец, однажды приглашают ее работать по специальности, с высоким окладом и т. п. Единственно — местонахождение конторы — Лесоперевалка, куда от ближайшей остановки шлепать практически по бездорожью минут 20. Так получилось, что муж ее, мой друг в этот момент был в командировке, а всех остальных она не хотела посвящать, чтобы не вызывать потом жалость, если что. Поэтому поехала на автобусе. Дальше с ее слов:

— Дорогу мне примерно объяснили, да я еще по ГИСу посмотрела. Помню, что сказали — идешь туда, за складом сворачиваешь туда и будет высокий железный мостик через ж/д пути. Перешла — и вот она контора. Пошла. Оделась естественно представительно, но — по погоде — одела длинную шубу — до пят. Дохожу до мостика — какой то он высоковатый. Но делать нечего стала подниматься. Еще обратила внимание — бригада работяг под мостом как то одновременно прекратила работу, и уставилась на меня. Поднялась наверх — мама моя! Ограждения низкие, мостик качается... Короче пришлось идти в полуприсяде. Кое — как пройдя, очень долго спускалась. Настолько долго, что не найдя конторы даже обрадовалась, нахрен, каждый день так на работу ходить. На этом все успокоилось.

По прошествии пары лет занесло Настю с мужем и мной в те края. И давай она рассказывать нам эту историю, показывая места боевой славы.

— А вот и мостик! — показала она.

Мы с друм переглянулись. Перед нами стоял МОСТОВОЙ КРАН метров 30 высоты. Разочаровывать мы Настю не стали. Просто взяли с нее обещание в такие места без сопровождения не соваться.

P. S. Я думаю выражение "Что это было? " родилось в той бригаде, которая наблюдала как представительная дама в шубе до пят, на полуприсяде, форсировала ж/д по мостовому крану.