Весенний день, тепло, в курилке пригламуреные девицы, мальчики и дядечки в пиджаках, галстуках, лаковых ботинках, деловые строгие дамы — обычно с мобилой или планшетом. Курят, решают вопросы меж собой или по гаджетам, кто-то успевает прихлебывать кофе из картонного стакана.

Вдоль стен хромой тенью скользит нечто тощее в старенькой ветровке, джинсах и жеваных кроссовках. Левая рука опущена в карман. В зубах что-то вроде ЛД (судя по вонючести). Охранник с мордой английского мажордома преграждает ему путь:

— Курение на территории БЦ только в строго отведенном месте! Я

— Пааашел на х[рен]! Твоя территория внутри! — рявкает тощий и рвется вперед.

Охранник не пропускает. Тогда тощий коротким ударом с правой валит этот шкаф и уматывает на второй космической.

Страж бизнесменов садится на отбитую задницу, рыча тихим матом (громким — премии лишат, нельзя охране БЦ нецензурно выражаться при клиентах) и довольно внятно обещая тощего отловить и.... рррры!.... рррры!

На другой день ситуация повторилась, только охранник был другой и упал не так удачно — оцарапался об угол и сразу помчался докладывать.

К пятнице охрана бдила на переулке, и в узком месте между стеной и парапетом веранды кафе тощего отловил сам шеф с тремя бычарами, в их числе был и Ободраная Щека.

— Так это вы тут руки распускаете, гражданин? — осведомился биг босс гвардии.

— А нех[рен] вы[дел]ываться. — огрызнулся герой дня. — Ваша территория где? Вон, внутри. А то, что вы городской тротуар своей сортирной плиткой испоганили, вам права тут не дает.

— А вот мы сейчас полицию вызовем и вас за нанесение телесных повреждений... на пять лет. — гаденько ухмылялся главный цербер.

— Даааа? Вызывай, @б! Вызывай, х@ли расперся, как жопа на поносе?! Вызывай! Звони! Ща тут цирк будет, ох[рен]еешь на пять лет!

К этому времени вся курилка и кафе смотрели на развернувшееся действо. Одна деваха искренне восхитилась выражением про жопу — мол, даже на севере такого оборота не слыхала.

— Уверен?

— Да!

— А почему — цирк? — поинтересовался начальник. — Что смешного в протоколе?

Тощий вытащил левую руку из кармана. Кисти не было — рука заканчивалась культей. Затем он пальчиками правой подернул правую же штанину и стали видны металлические трубки старого протеза.

В повисшем пеленой всеобщем охренении было слышно как икает поцарапаный в среду охранник, судорожно двигая челюстью.

— То есть ТЫ и ТВОИ МОРДОВОРОТЫ заявят, что им регулярно выписывает [ман]ды однорукий и одноногий инвалид? Во менты поржут. Да и судья. А уж как твое начальство развеселится... Ой...

— А чего ты тут ходишь? - только и смог сказать шеф охранников.

— Работаю я, [м]лядь, на этом районе, понял?! Мне твой гадюшник никак не обойти, воткнули прям на дороге.

Охрана молча развернулась и скрылась в боковых дверях.

Тощий так и ходит мимо БЦ утром и вечером. В потертой ветровочке, джинсах и с неизменной сигаретой.

Их защищают. В основном от самих себя. И поскольку отделить их от нормальных людей трудно, защита действует на всех.

Но главная разница: в 1976 году я приехал из города, в котором люди были готовы перейти улицу, чтобы вам нахамить, в страну, где люди были готовы вам помочь, если это их не затруднит.

Дежурная улыбка — это флаг корабля. Флаг купеческой посудины, которая нападать ни на кого не собирается, и с удовольствием тонущим скинет спасательный круг. Круг будет дешевый, но на плаву. Транспорт, если хотите, по прейскуранту, но за круг денег не возьмут.

Мини-очерк 1: Глубинка, штат Висконсин, ресторанчик на вторичной дороге. Заходим. Владельца нет на месте; касса без присмотра. Один из посетителей встаёт, идет за прилавок, ищет и находит чашку, шарит в холодильнике и находит молоко, наливает нам кофе, и садится на своё место. Мы благодарим, он кивает. Заходит владелец и ничему не удивляется, берет заказ на завтрак, приносит счет. Едем дальше.

Мини-очерк 2: Глубинка, Мичиган. Ждем автобус в двухлошадной деревне. Час ночи. Подъезжает шериф, болтает с нами до прихода автобуса в 3 АМ.