У дочери должна была состояться свадьба, но буквально за неделю она рассталась со своим женихом. И, как ни прискорбно в этом признаваться, по моей вине. Жених мне нравился: образованный, богатый, воспитанный, из хорошей, интеллигентной семьи. Мне очень хотелось, чтобы дочь вышла за него замуж. А еще мне очень хотелось, чтобы подружкой невесты на свадьбе была моя племянница. Но когда я озвучила это дочери, она возразила, что на эту роль уже выбрала свою лучшую подругу. Мне она категорически не нравится, я еще с дочкиного детства запретила с ней дружить. Причины были: девочка из многодетной, неблагополучной семьи, невоспитанная, её не раз ловили в школе на воровстве. Да и сейчас её поведение оставляет желать лучшего. Но дочь меня никогда не слушала, не послушала и в этот раз. Я пыталась её убедить, что такую, как её подружка, даже просто звать на свадьбу стыдно, но она считает, что я предвзято отношусь к ней, потому что наслушалась сплетен соседок.

Тогда я попыталась воздействовать на дочь через её жениха: рассказала ему, что из себя представляет эта девица, и попросила убедить мою дочку прервать с ней общение. Но всё вышло только хуже: дочь разругалась с женихом в пух и прах и отменила свадьбу. Со мной она тоже перестала разговаривать, мы уже полгода не общаемся. Хуже всего то, что и другие родственники считают, что я виновата перед дочерью, так как оговариваю хорошего человека, которого толком и не знаю.

Битвой московской спеси с петербургской простотой называли современники трагедию, случившуюся 10 сентября 1825 года в парке Лесного института. Стрелялись флигель-адъютант Владимир Новосильцев и поручик Семёновского полка Константин Чернов. Первый — московский аристократ, второй — сын отставного генерал-майора

У соседки ребенок наблевал в лифте. Мы с другой соседкой стали свидетелями. Мать отвела ребёнка домой и не убрала за ним. Мальчику лет 10-11, они поднимались домой в выходной день. То есть можно было оставить его дома, дойти до лифта с тряпкой и убрать всё. Но она не стала. Мы подошли к ней потом и попросили убрать, на что она сказала, что есть уборщица, пусть она убирает. Уборщица приходит по пятницам, раз в неделю, а дело было в воскресенье. То есть 5 дней девятиэтажка каталась бы в лифте с вонючей блевотиной. Я была возмущена, соседка — тоже. Пытались поговорить с мамашкой, подключили других соседей, но напрасно. И тогда одна из соседок наблевала ей аккурат перед дверью! Прям в пятницу, после того как уборщица ушла. Мамаша орала как резаная, но соседка резонно заметила, что придёт уборщица и уберёт. Мамаша начала угрожать полицией и всё в таком духе. Но все лишь посмеялись. Блевотину мамаша помыла сама. Надеюсь, чему-то научилась.

1973 год. Харьковский институт радиоэлектроники. Мы, 1-й курс радиотехнического факультета, на лекции по высшей математике. Поток 150 гавриков.

Входит Белла Наумовна Гарштейн с пятью журналами и просит вставать тех, кого она назовёт.

Открывает первый журнал и читает по порядку.

Вставшего студента рассматривает внимательно секунд 5-7, затем кивком головы просит сесть.

И так — 3 журнала по 30 человек. Потом молча походила минуты 3-4, и та же процедура — с оставшимися двумя журналами.

Народ — в непонятках, но притих.

Затем была лекция, и вскоре всё забылось.

Через несколько дней — опять лекция по вышке.

Входит Белла Наумовна, открывает журнал, смотрит в аудиторию и спрашивает: а где товарищ Имярек?

Перед этим был обычный гул неутихомирившейся аудитории в 150 человек, а здесь установилась гробовая тишина.

Так было просмотрено все пять журналов, и ни разу Белла Наумовна не ошиблась, назвав отсутствующего.

Уважение к Белле Наумовне, которое потом только возрастало, с того дня я сохранил по сей день.

Нашла на улице сбитую машиной кошку. Подобрала, отвезла в клинику, где мне сказали, что её проще усыпить. Но я не смогла. Нашла другую клинику, где взялись сделать операцию. Отходила тяжело, потом швы загноились, лечили трудно, но кошка справилась. Врачи сказали, что она не сможет ходить 99%, и что с туалетом будут проблемы, потому что