Периодически у мужа проявляется желчная привычка критиковать и обсуждать полных или несимпатичных на его взгляд женщин. Два дня назад рассказал мне, что для него мои подруги это "Монобровь", "С-большим-лицом", "Жирная" и "Старая". На мои слова, что мне неприятно такое слышать о них, что для меня эти люди близкие, сказал, что он же не в лицо (!) им это говорит, так чего обижаться. Он очень часто про женщин так может пройтись по фигуре, весу, лицу. И ладно бы сам был эталон: лысый, с проблемными зубами, до недавнего времени весил 120 кг, а теперь (хвалите его все, хвалите) 108. Мама его рост = вес. А дочь от первого брака в свои 16 при росте 170 больше кита напоминает. Но для него она "фигуристая". Но эта "критика" как раз подтверждает, что своё никогда не видно. А мама моя правильно говорит: "В чём осудишь, в том и прибудешь".
|
Лучшие истории | |
- вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Семья моих хороших знакомых. Обоим это второй брак, с первого брака у каждого есть дочь. Обе девочки — Юли, разница в возрасте около полугода, похожи внешне да ещё и специально стараются одинаково выглядеть. В общем все, кто не знает, их считают родными сёстрами, а то и двойняшками.
И теперь типичный разговор с ними при знакомстве:
— Я — Юля. А это моя сестра, Юля.
— Тоже Юля? Почему?
— Да родителям так проще...
Народ в ступоре.
Потом выясняется, что фамилии разные.
— Но почему?
— Ну, надо же нас как то различать...
Снова ступор.
19 июля 1980 года Александр Ширвиндт грустно сидел в своей квартире. В комнате был накрыт шикарный стол. У него день рождения, а гостей нет. Оказывается, из-за Олимпиады в центре города перекрыли часть улиц. По ним шла эстафета олимпийского огня.
Ширвиндт просидел на балконе полдня в ожидании. "Пропал праздник…", — грустно подумал он. И вдруг увидел занятную картину — к его дому бегут в семейных трусах и майках с серебристыми повязками на головах и олимпийскими факелами в руках Эльдар Рязанов, Марк Захаров, Григорий Горин и Андрей Миронов.
Друзья решили так удивить Александра Анатольевича. Купили в магазине спорттоваров факелы, напялили семейные трусы и майки и повязали серебристые ленточки на голову, как у настоящих олимпийцев, которым доверили пронести по улицам Москвы олимпийский огонь.
— Как же вас пропустили? — удивился Ширвиндт.
— Милиционеры, видимо, думали, что известные люди сошли с ума! И не решились нас останавливать, — ответили шутники.
Они показали имениннику небольшое праздничное представление и вручили подарок — "Олимпийскую надежду!".
Томск. По трассе шурует "шестерка" с номером 345 (примерно), набитая студентами по самое "не хочу".
Это замечает едущая сзади патрульно-постовая машина, и через громкоговоритель несется на всю улицу:
— Водитель автобуса с номером 345, остановитесь!
Водила "шестерки" понимает, что номер его, но почему автобус?!
Тут до него доходит — менты не без чувства юмора...
Приходится остановиться. И вся толпа в количестве девяти человек выгружается из машины.
С мрачным выражением лица водила идет предъявлять документы к гибэдэдэшникам...
Сержант, улыбаясь, отмечает, что, дескать, ежели б вас десять было, то тогда отпустил... А так...
На что водила улыбается, на лице просветление и, радостно открыв багажник, предъявляет 10-го пассажира!
Менты тихо офигевают, но обещание сдерживают и отпускают...
А было это в шестидесятых... Далее, от первого лица.
Мой сосед, Коля, грузчик в магазине, при габаритах тяжеловеса-штангиста запил в очередной раз. Работу проспал и вызвал врача на предмет справки...
Звонок в дверь. Пришёл врач, благообразный мужчина лет под 60. С таким же, приблизительно, весом. Заходит к Коле. Через минуту у соседа страшный шум и крики. Я заскакиваю. Этот врач изо всех сил метелит Колю!
И орёт с матом и по-фене. Коля зажался в угол и боится повернуться. Еле оттащил врача в кухню. Тот рассказывает: "Захожу. Этот гавнюк требует справку, то есть больничный. Я сразу отказал. Он начал мне угрожать...
Вот тут меня и прорвало. Я 17 лет отсидел в лагерях. С 37-го года. 10 последних лет работал там врачом. Меня урки пытались пришить — отбился. Но справок липовых не давал. Ладно, дам ему теперь на три денька — пусть после побоев отлежится".
Коля вышел на работу через день. Через три года закончил вечернюю школу. Через пять — институт. Не пьёт. Ходит при костюме и галстуке. Здоровается первым. Женился на прелестной девушке. Хотел разыскать врача, но тот уже умер... Коля очень сокрушался!