Марик вызвался быть кассиром но под конец гастролей он стал явно хитрованить с бабками. Сергей и Валера это пару раз даже просекали. Короче отношения испортились, дружба испытания деньгами не выдержала и вот уже на завтра куплены билеты домой... А Марик и заявляет: Что-то я не найду наших денег($3000)может у меня в супермаркете [мав]ры вытащили. И вообще я не уверен, что бабки были у меня... Валера поищи, может у тебя? Или у тебя Сергей?

— Какой нафиг у тебя?!!! Мы с Валерой эти бабки в глаза не видели!

— Ну значит вытащили у меня... хотите пойдем в полицию, но толку...?

Сергей с Валерой пригорюнились, они поняли, что Марик зажал их бабки, раз все равно завтра в Москву. Первым их порывом было начистить Марику бубен и выгрызть свои кровные, но было %5 что у него действительно сперли и тут долби не долби, денег у него нет.

Дали ему время на поиски до завтра, а сами пошли к себе. Ситуация патовая, но к Сергею пришла трезвая мысль- позвонить в москву жене психологу и та не подвела...

Утром к Марику явились Сергей и Валера. Марик открыл им с опаской, но те ввалились веселые и счастливые с трех литровой бутылкой шампанского.

Бухнулись к Марику в ноги:

— Прости засранцев, что на тебя подумали!!! Это Валера-гад спрятал деньги в карман пиджака и забыл!

(Валера)

— Прости Марик! и Как это я так забыл!!!? Давайте пить шампанское за отъезд, и за то, что деньги нашлись!!!

Марик Слушал их с озабоченным лицом и с выкаченными от не врубона глазками... тем и спалился. Инструкция жены Сергея была такая: Если это не он, то в первую же секунду заулыбается и почувствует облегчение, а если он, то будет с напряженно пытаться понять, что они задумали и о каких бабках идет речь(они то у него).

Марик был умный человек, ему не нужно было объяснять, что он спалился.

Бабки он тут же вернул

деревню под Казанью.

Что, спрашиваю, в гости?

— Да, на пару дней. Друзья из совета ветеранов позвали, не мог отказать, да и родина это моя, опять же раз в год должен приехать к матери, это святое...

Я хотел переменить грустную кладбищенскую тему и попросил рассказать о войне...

— Повестка на фронт мне пришла в первую неделю войны. Помню меня провожала мама и тетя, они сестры близняшки. Отца я не помню, а тетя так и не вышла замуж, так что мы жили вместе и у них был я один. Играл духовой оркестр, у всех настроение боевое, а мы с мамой и тетей втроем ревем... Потом, когда сели по вагонам, мама сбегала домой за зимней шапкой, бежит за поездом... Все смеются, зачем тебе шапка, немцев скоро разобьем. Мама бросила мне шапку, недокинула... и сама упала. Тетя ее поднимает, я смотрю на них и понимаю, что никогда уже их не увижу...

Дед отвернулся к окну, чтоб я не видел как он вытирает слезы.

Всю дорогу он рассказывал о войне и жуткое и смешное и про свой танк и про боевых друзей, про сволочей командиров...

Но вот мы подъезжаем к его станции, я выношу его чемодан, мы тепло прощаемся и вдруг... к нам бегут две маленькие старушки.

— Это моя мамочка и тетя. им по сто два года, но все еще ходят в баню и пьют самогонку.

Старушки закричали на бегу: Павлик! Павлушка!

— Здравствуй мамочка! здравствуй тетя Лида!

— Павлик ты в поезде кушал?

— Павлуша, ты похудел!

На моих глазах, старый ветеран за секунду превратился в маленького толстого мальчика. Хоть я и взрослый дядька, а не смог сдержать слез.

. .. Как только я залез в поезд, сразу позвонил маме и сказал, что я ее люблю.

перемешаются с ещё не считанными, и начинай всё сначала. Так что – ни глазу дать отдохнуть, ни покурить, ни поесть, ни ещё куда сходить, сиди и считай непрерывно. Иногда – по многу часов подряд. Коллеги уж работу закончили, отправились веселиться, или просто по домам пошли, а ты знай сиди и считай, считай, считай… Неполезное это занятие. Способствует развитию неврозов и разных других расстройств, которые у Иры и не замедлили развиться.

Что-либо считать – постепенно стало смыслом и способом её жизни. Она считала трещины на асфальте, встречных прохожих, машины... Как-то раз спустились мы компанией в метро, сели в вагон. Стоим, беседуем. Одна Ира в разговоре не участвует, что-то тихо бормочет, зыркает глазами на соседей… Мы уж понимаем: опять что-то считает. Глядим, сосредоточенно обходит стоящего рядом офицера, внимательно его осматривает, выбирается в тыл. Нагибается, уставившись ему в задницу, и так замирает. Военный давно уж искоса, настороженно следит за её действиями, а тут резко оборачивается и сурово спрашивает, чего ей, собственно, надо. Ира же, не разгибаясь, смущённо отвечает ему: извините, мол, надо мне Ваши пуговицы на шинели сосчитать, я уж почти закончила, а тут, оказывается, их ещё сзади внизу много…

Помнится, ехать с нами в Кавголово кататься на лыжах – наотрез отказалась. Нет, говорит, ребята, это для меня слишком быстро. Я, мол, ёлки считать не успеваю…

Конец у этой истории хороший. Ира защитила свою диссертацию и ёлки считать перестала.