В уже солидном возрасте жизнь заставила меня переехать работать и, соотвественно, жить в Москву ( от +3 нерезиновая опять не порвалась). И когда меня спрашивали — как ощущения от мегаполиса после стольких лет жизни пусть не в глуши, но все же обустроенной и размеренной жизни в провинции, я отвечал: самое удивительное по-началу — это нереальное ощущение нахождения в центре событий. Сюжет в новостной программе — это в Кремле, в 7 километрах отсюда, заметка о премьере в театре — это 20 минут на метро, стреляли на Рочдельской — надо же, а я на прошлой неделе там гулял. Я потом приводил такой пример. Я садился утром в метро. У меня на станции в плитке пола были три приметные выщерблины. В зависимости от диспозиции остального народа я занимал место у одной из них. Двери открывались прямо перед моим носом и я заходил в вагон первый. Так продолжалось года три. И вдруг, в одно утро, к моему удивлению, двери открылись в метре от меня. Времена были ещё до смартфонов и рабочий день начинался с пролистывания новостей в интернете. И первая же заметка: "с сегодняшнего дня на красной ветке увеличили количество вагонов в составах". Это и есть — ощущение нахождения в центре событий, причастности. Пусть и обманчивое.
| Новые истории от читателей |  |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Обратила на себя внимание такая реакция:
— Независимые СМИ просто обязаны жить на иностранные гранты.
Потому что опора на собственные силы и средства — это чучхэ.
У меня есть старшая сестра, она у мамы от первого брака, а я — от второго. Сестра старше на 5 лет, и её отец очень богатый. Помню, в детстве он постоянно дарил ей дорогие игрушки, косметику. Компьютер и телефон появились у неё раньше всех в нашей семье. Он на день рождения возил её в парижский Диснейленд! Я неистово завидовала ей. Она при этом ещё очень
Гуляли с девушкой по набережной. Воскресенье, вечер, людей много. Мне позвонили по работе, а девушка в это время пошла в ближайший туалет. Закончил разговор, жду. Приходит, начинает рассказывать, что её два мужика закадрить пытались, а она ответила, что у неё есть парень, и если он (я) подойдёт, то им мало не покажется. Так эмоционально и с возмущением всё это мне рассказывала, мол, за[дол]бали её эти быдло-алкаши. Я вообще по натуре человек спокойный, в рожу дать могу, но первый не начинаю.
Собрались мы уже идти в сторону дома, идём по аллее, и девушка издалека тычет мне в двух этих мужиков, которые к ней клеились. Мужики на вид в теле, в то время, как я — палка от швабры. По мере приближения слышу их смешки, а потом один выдает: "Это вот этот Рембо нас раскидать должен был? " — и ржут. Ну я ж не лох какой-то, тоже ответил остро, после чего началось классическое "за базар отвечай".
В общем, [ман]ды получил я знатной, морда вся у меня разукрашена, зато девушка довольна, рада она, видите ли, что я не ссыкло.
События, о которых пойдет речь, произошли зимой 1943–44 годов, когда фашисты приняли зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома № 1 как доноров. Немецким раненным солдатам нужна была кровь. Где её взять? У детей. Первым встал на защиту мальчишек и девчонок директор детского дома Михаил Степанович Форинко. Конечно,