Учился я у него, знаю. Потому и институт гремел, и выпускники ценились.

Потом ректором стал Владлен. Засыпался на скандале с бабами. Нашли при институте бордель в общежитии. Какая там наука и образование, если начальство при нем все через постель решало.

После него Юрка стал. Говорят, с бывшим коллегой-проректором и организовал скандал про бордель, чтоб сместить Владлена. Про его похождения все знали. Помощница вообще от него ребенка имела и жена знала. Да все знали. И про замов его тоже, про профессоров. Мало того, что нормальный ceкс был условием продвижения, так еще на некоторых кафедрах открытые лесбиянки работали. Представляешь, чему они студентов учили?

Кто после него пришел, начал раздавать квартиры любовницам и содержанткам. Ну помнишь же, хотел иномарку купить за казенный счет для своей бывшей студентки? Детей любовницам тоже строгал. Но так как у Юрки, не получилось.

Какое тут качественное образование? Рыба-то с головы гниет. Вот что они после себя оставили? Ни себе ни людям.

— Неправ ты. Насчет "ни себе, ни людям". Себе и своим людям они очень хорошо все устроили. Тот же Юрка. После того, как его с ректора подвинули, устроил на хлебные должности всех своих любовниц и их детей, и которых сам им настрогал. Сам хорошо устроился в Англии. Своих подельников тоже устроил. И подельники бабам его как раз благодарны, через них все шло. Важно, не как и где шел, а где в результате оказался. Юрка оказался в шоколаде. Благодаря бабам, между прочим. Ты не попал в число своих людей. Потому и завидуешь.

комфортный во всех отношениях (только жарко было, приходилось окно открывать), и едальни радовали вкусной и полезной едой и аналогичными напитками. Но я не про то.

Кстати, словцо "Польский" в названии (изначально Польской") идёт от слова "поле" и не имеет отношения к полякам, которые туда могли попасть только в качестве пленных, хоть в 1612 году, хоть в 1812-м, — всегда, когда они, по своей русофобской природе, примыкали к врагам России и получали по заслугам, что неизбежно.

Но я, опять-таки, не про то. Поразило во что: главная достопримечательность города, — Георгиевский собор. Последний большой белокаменный храм, который успели возвести на Руси до татаро-монгольского нашествия. И строитель этого храма, был уникальный чувак! Святослав Всеволодович, местный князь! Это не тот Святослав, который "мёртвые славы не имут", другой, однако же, каков князь-то! Согласно летописи, "сам бе мастер", то есть выступал в качестве архитектора и руководил строительной артелью.

В принципе, это грамотно: позвал штукатуров, плитку себе на кухню положить, не поленись, посмотри, как они это делают, чтоб не накосячили.

Так он не только смотрел: сам работал! "Святославов крест" до сих пор цел — сам князь резал. Распятие княжеской работы. Конечно, известняк, это не мрамор, но ведь — работа цела! Переберите монархов тринадцатого века — много от них осталось? А тут полноценное художественное, да ещё и духовно насыщенное произведение. Восемь веков. Приезжайте, смотрите. Вот так, ребятки!

именно по фотографированию всех желающих горожан и приезжих жителей области.

За несколько дней до этого "всесоюзного мероприятия" мне позвонили из местного управления МВД и попросили продублировать фотосъёмку сего события, сказав при этом, что у них будет свой штатный фотограф.

Накануне дня съёмки я взял с собой фотографа-женщину, которую звали Валентина Кульпина, и мы на выделенной автомашине поехали на место — как раз напротив нашего Дома Советов, который до сих пор находится на главной площади города, до сих пор носящей имя "бессмертного вождя всего мирового пролетариата".

Загрузили в предоставленный в наше распоряжение автомобиль новенькую фотокамеру марки "GLOBICA", в который устанавливалась негативная фотоплёнка размером 18х24 сантиметра.

Провели пробную съемку в расчёте на предполагаемое количество участников будущего "съезда" в количестве около 400 человек.

Проявили и выяснили, что наш "предварительный нэксперимент" дал хороший результат.

Настал день съёмки.

На том же милицейском УАЗике в сопровождении подполковника по фамилии Серый нас с Валентиной привезли на "точку съёмки", где мы оперативно установили наше оборудование.

Рядом с нами на деревянный штатив их сотрудник закреплял видавшую виды деревянную фотокамеру марки ФК с размером негатива 13х18 см.

Сколько времени длилось наше ожидание сейчас не помню, но вот из главного здания Смоленска наконец строем вышли все их главные сотрудники.

Приступили к съёмке, а я мельком увидел, что в их камере вывалилось матовое стекло, предназначенное для наводки объектива на резкость.

Подумал: "Какое там дублирование! Надо во что бы то ни стало чётко отснять и правильно проявить негативы! "

Провели съёмку в штатном режиме, тщательно завернули отснятые кассеты в чёрную материю и повезли их в лабораторию, которая находилась при фотографии в бывшем Доме Быта "Гамаюн".

Кульпина через некоторое время вышла из лаборатории, держа в руках отличного качества негатив.

Буквально в эту же минуту к нам примчался запыхавшийся подполковник Серый и с волнением сказал:

"Вижу, что у вас съёмка прошла успешно! Давайте мне счёт на любую сумму — мы всё оплатим, но чтобы завтра к утру все 400 экземпляров фотографий были у меня! "

Счёт наша контора им выставила согласно прейскуранта, а утром подполковник Серый забрал все "высокопоставленные снимки".

Эпопея со съёмкой была успешно завершена!

PS. Добавлю, что по пути к "объекту" Валентина невинно спросила у подполковника:

"А что будет, если съёмка не получится? "

Тот посмотрел на неё и негромко сказал: "Тогда место на проспекте Гагврина, 15 вам обеспечено. "

Поясню, что по этому адресу находилась (и по сей день находится) старая тюрьма с названием "Американка", правда сейчас она зовётся "СИЗО N1", что означает "следственный изолятор номер 1". Вот так.

Франсуа Рабле, Фридрих Шиллер.

Поближе к нашему времени общеизвестны врачи терапевты и хурурги ставшие писателями: А. П. Чехов, М. А. Булгаков, Василий Аксёнов, Григорий Горин, Сомерсет Моэм, Артур Конан Дойл и многие другие.

Врачи ставшие артистами и музыкантами: Александр Розенбаум — скорая помощь, Михаил Шац — анастезиолог, Яна Рудковская — врач-дерматолог, Лайма Вайкуле — медсестра, Татьяна Друбич — эндокринолог и многие другие.

Врачи ставшие политиками: самый известный врач-политик-революционер Че Гевара.

Бывшие-врачи-бывшие-президенты: Латвии, Валдис Лигонисович Затлерс — травматолог-ортопед; Туркменистана, Гурбангулы Бердымухамедов — стоматолог; Чили, Вероника Мишель Бачелет Херия — хирург и эпидемиолог; и тыды и тыпы...

Не будем заниматься перечислением вышедшей из Гиппократова племени всякой мелочи, вроде конгрессменов, сенаторов, губернаторов и прочих депутатов.

Однако вот что удивительно — из разных врачей получаются очень разные люди, но вне зависимости от их приверженности к злу (например: Че Гевара и Франсуа Дювалье), или добру (например: Чехов и Рабле) в подавляющем большинстве, в новой профессии, они талантливы, умны и не занудны.

И лишь врачи-гинекологи, как Скумбриевич, подкачали. Почему-то из них получается, если политик, то Урсула фон дер Ляйен, а если писатель, то "Доктор Алешин".

Похоже всё-таки специализация мощно влияет на ум и душевное здоровье этих субъектов — на мир они смотрят, через очень уж специфическое отверстие.

Страшно представить, если в политику, или искусство, рванут сменившие профессию проктологи... хотя... с другой стороны, учитывая, что многое нынче делается через жопу, тайное племя бывших проктологов уже при деле.