Строевой смотр

Строевой смотр грянул внезапно. Для свежеиспечённых курсантов 1 курса 12 роты Новороссийского высшего инженерного морского училища набора 1980 года это было тревожно. Во-первых, всё, что в первый раз, напрягает. Во-вторых, отцы-командиры требовали безупречного шага и такого же безупречного пения – проход был в сопровождении строевой песни. Надо ли говорить, что курсанты радиотехнического факультета отбирались далеко не по вокальным данным, и опыт хорового пения у многих последний раз был в детском саду, когда пели "В лесу родилась ёлочка".

Проблемы начались сразу. Ещё полбеды было научиться шагать – на это быстро натаскали. Сложнее было с репертуаром. Предполагалось, что он будет стандартным: "У солдата выходной" или "День Победы". Это было банально и потому не годилось. К тому же требовалось много репетиций, а времени не было. Сто двадцать человек, из которых в лучшем случае 50 могли сносно петь хором, да ещё на ходу, нереально было за кроткий срок заставить выучить наизусть несколько куплетов и все их спеть так, чтобы начальство было довольным. Провал грозил серьёзными проблемами, тухлыми яйцами тут бы не обошлось. Срочно нужно было найти выход.

Решение нашлось неожиданно. Ссылаясь на прошлый лагерный опыт (речь шла о пионерском лагере "Орлёнок", в котором в детстве отбывал срок один из курсантов), поступило предложение пройти с русской народной песней, удобной для марша и, со слов бывшего сидельца, уже исполнявшейся в Орлёнке во время аналогичного смотра.

Правда, результат исполнения не назывался, но это было неважно. Самым удобным было то, что 1. быть запевалой вызвался сам предлагавший песню и 2. слова учить вообще было не нужно, так как он всё пел сам, а строй только хором подпевал две последних строчки припева.

На том и порешили.

Надо сказать, что песня братву позабавила. Её нашли весёлой. Возникли некоторые сомнения, что её примет худсовет в лице начальника ОРСО (организационно-строевого отдела) и его заместителя, не говоря уже о командире роты, который в вопросе выбора репертуара положился на курсантов, но решили рискнуть. Какие претензии к народной песне? Ну, а то, что её привезли аж из международного пионерлагеря, сразу обрывало всю критику. В общем, песню быстро отработали и доложили о готовности.

Разумеется, перед смотром комсостав училища решил провести генеральную репетицию. Прослушивание было назначено на плацу, где рота за ротой проходили другие курсы с одним и тем же репертуаром. После того, как уже сбились со счёта от бесконечного прослушивания "Дня Победы" и "У солдата выходной", жюри размякло под солнцем и заскучало. Офицеры беседовало между собой, вполуха слушая приближающееся каре радистов-первокурсников. Благо, они заходили издалека, и первые куплеты были не слышны.

Но то, что расслышали, было необычным. Это была какая-то неизвестная песня. Офицеры, не прекращая беседы, лениво повернули головы. Рота приближалась.

Спрятанный в середине строя запевала старательно выводил:

"Пошли девки да покупаться,

Пошли девки да покупаться, эх,

Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп!".

Старательно печатающие шаг со свирепыми лицами, курсанты хором подхватили:

"Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп!".

Благостыне лица офицеров, разобравших лишь припев, светились благословляющими улыбками. Ребята раскопали что-то народное, почти историческое, вроде "Ой, вы сени мои, сени", под которые лихо маршировал через австрийскую деревню строй русских солдат в известном фильме Бондарчука "Война и мир". Хорошо, молодцы. Лихо шагают.

"Поскидали да рубашонки,

Поскидали да рубашонки, эх,

Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп!".

И 120 молодых лужёных глоток хором повторили задорный припев.

Безмятежность командиров по инерции катилась, как мяч по полю, тем более что было далеко, и они уловили лишь что-то про рубашонки, пчёлушку и гоп-гоп-гоп. Ненаказуемо. Никакой крамолы пока не было, но командир роты кап-три Виктор Петрович Василюк уже сердцем почуял неладное. Он был единственным, кто не улыбался, потому что уже успел узнать свои кадры, и интуиция подсказывала ему, что надо ждать какого-то сюрприза. Скорее всего, неприятного. Его лицо не изменилось, но он не улыбался в усы, а напряжённо вслушивался в слова, наверное, в душе сожалея, что не проверил тест в последний момент.

Рота приближалась к принимавшим парад, и уже не только припев, но и сами слова песни были довольно внятно слышны.

"Подкрался к ним да вор Игнашка,

Подкрался к ним да вор Игнашка, эх,

Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп!".

"Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп! " — эхом отзеркалил припев печатающий шаг строй.

"Покрал вор да рубашонки,

Покрал вор да рубашонки, эх,

Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп!".

" Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп! " — раскалёнными гвоздями вбивались в головы шокированных офицеров слова припева. Судя по лицам, они не знали, как реагировать и что делать. Это был самый настоящий транс.

"Посмелее одна нашлася,

За Игнашкою погналася, эх,

Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп!".

Рота завершала проход мимо остолбеневших офицеров, начавших понимать, что что-то происходит, что-то рушится, большое, глобальное, но что делать, пока неясно. И останавливать проход нельзя, и слушать дальше нельзя. Транс продолжался.

"Эй, кума, прикрой миронью

Своей белою ладонью, эх,

Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп! " — горланил запевала, скрытый в глубине строя, и уже прошедший трибуну квадрат добил оторопело повернувших головы вслед отцов-командиров:

"Пчёлушка, пчёлушка, чудо-чудо удалушка,

То ж было, это ж было, гоп, гоп, гоп".

Немая сцена из ревизора повисла над тем местом на плацу, где стоял комсостав. Можно догадаться, какие смешанные чувства им владели. Строевая машина-начальник ОРСО Борис Николаевич Сверкунов задумчиво смотрел вслед удаляющихся бритых затылков и, наверное, был рад, что предусмотрительно проверил готовность к смотру. Что творилось на душе у командира роты, решительно неизвестно.

Но и перегибать палку было нельзя. Хулигански-эротическая народная песня рвала шаблоны, но не позволяла отнести дело к идеологической диверсии. Большой разбор полётов был вреден. Легче было всё отнести к разряду обычных курсантских шалостей. Так, видимо, и решили. Во всяком случае, что там было дальше у офицеров, курсанты не видели. Они смотрели друг на друга с видом сыгравших спектакль актёров в ожидании решения худсовета. Шалость удалась, но смеяться особо не хотелось. Все ждали реакции Системы.

На следующий день роту построили в экипаже.

То, что следствие решили не проводить, все поняли уже по внешнему виду командира. Его лицо не было злым, глаза не метали молнии, он не смотрел в лица курсантов и, глядя в пол, сообщил, что общие решением комсостава песню решено заменить. Как не подходящую для строевого смотра. Надо сказать, что строй стоял, не дыша, и вопрос не последовало.

На вопрос "Какие есть варианты, времени мало", запевала, справедливо опасавшийся из-за гнева командира ближайший месяц не вылезать из нарядов, на свой страх и риск брякнул из строя: "Можно "Варяг", товарищ командир!".

"А слова успеете выучить? " — в голосе командира была усталость. Он, видимо, уже не ждал от своей роты ничего хорошего.

"Так точно, успеем" — заверил запевала. "Там учить нечего, я всё спою, а подпевать придётся только последние две строчки. "

"Как в этой, что вы пели? – командир явно сомневался.

"Так точно! То есть никак нет. То есть там слова другие!".

"Я знаю", – сказал командир и подвёл черту прениям: "На это раз чтобы без сюрпризов. Приступайте немедленно, прямо сейчас на тумбочке скажите всем текст и уточните, что поют все. Пусть все возьмут листки бумаги и ручки. После этого – на плац. Старшина Шабатура, организуйте занятия! "

"Есть" – мрачно ответил старшина.

Рота поняла, что шутки кончились.

С "Варягом" всё было легче лёгкого. Прошли хорошо, запевала смывал подозрения чуть ли не кровью, строй повторял лишь последнюю строчку, и всё прошло благополучно. Офицеры были настороже, но как-то обошлось. Замечаний не было.

Похвал, правда, тоже.

После этого почему-то училище больше не проводило конкурсов строевой песни до самого выпуска 12 роты. Руководство, видимо, утратило интерес к этому жанру. Курсанты отнеслись к такому решения с явным пониманием.

Теплый летний день в городе у Белого моря, можно сказать жарковатый. Но в спертом воздухе витает и незримый признак другой жары о которой не подозревают лениво шляющиеся обыватели, возможно завтрашние шкварки. Или же при благополучном исходе дела зашкварятся обыватели за океаном в окрестностях города Яблока. Поэтому лежим на крыше сарая с самолетными

На одном из интернет сервисов прочитал вопрос:

Скоро призывают в армию, как отмазаться от нарядов, ибо не хочу мыть туалеты за другими людьми.

И вспомнилась мне подобная история их моей молодости.

Итак:

Был у нас в роте один такой идейный. Дитя гор.

Не хотел толчки мыть и вообще полы мыть. Типа, не мужское это дело. Ему добрый ротный (классный, кстати, мужик был) пытался объяснить, что тот ведёт себя неправильно. Но горец хорошего обращения не понял.

Так его, как непонятливого, на хоздвор отправили в свинарник, за свиньями убирать.

Он там пытался сказать, что за людьми не мыл, а за свиньями -тем более не будет. Но дембеля (такие же в своё время сосланные), его доводы слушать не стали и быстро головой в дерьмо свиное окунули. Убирался потом, как миленький, и мечтал вернуться в казарму и просто ёршиком мыть толчки, а не лопатами сгребать свиное дерьмо. Но было уже поздно.

На дворе 1986 год. Киностудия имени Александра Довженко снимает новую картину на Чёрном море. По сюжету фильма корабль с главными героями в кадре должен пройти мимо морской мины. За помощью обращаются к Военно-Морскому флоту. Руководство присылает на съёмочную площадку для взаимодействия и консультации мичмана вместе с миной на тележке. Режиссёр подходит к мичману и спрашивает:

— Послушайте, уважаемый, а можно будет вон там мину морскую поставить?

Мичман отвечает:

— Можно, конечно.

Режиссёр продолжает:

— А можно будет мимо мины проплыть в кадре?

А мичман ему в ответ:

— Можно и проплыть.

Руководитель съёмочной площадки развивает идею:

— А можно будет так проплыть, чтобы вот у самой-самой мины пройти так, чтобы корабль буквально подвинул её бортом в сторону?

— Нет, нельзя, — отвечает мичман.

Режиссёр на это с недоумением:

— Но почему?!

А мичман:

— [бах]нёт. Мина настоящая.

В далекий гарнизон ПВО приехал огромный грузовик КРАЗ. Привез месячное продовольственное довольствие. Картошку всякую, тушенку, макароны, гречку. И бочку спирта — "для протирки плат".

Прапорщик принял груз, опись-пропись, по акту, по накладным. Склад опечатали. Кругом забор колючей проволоки, караульные вышки, часовые с оружием.