Мне захотелось испечь штоллен; это что-то вроде масляного кекса с сухофруктами, который готовится к Рождеству.

Правильный штоллен божественен. Он сладкий; он тяжёлый; он пропитан ароматами корицы и ванили, имбиря и апельсина. И хереса! — да-да, хереса, хотя можно взять и ром, и коньяк, и настойку на черноплодке. Он вылеживается несколько недель в прохладном месте, посыпанный сахарной пудрой, завернутый в фольгу и пекарскую бумагу, и зреет, как чудесный плод.

Готовить штоллен легко.

Расскажу, как это делала я.

Взяла два вида изюма, тёмный и светлый, курагу, засахаренную вишню, инжир и горстку чернослива, а ещё апельсиновые цукаты и немножко клюквы, тоже засахаренной — всего с полкило или чуть больше. Порезала их на кусочки, залила хорошим коньяком и отставила в сторону.

Размягчила двести грамм сливочного масла.

Отсыпала в чашку сто пятьдесят грамм сахара.

Выложила из холодильника четыре яйца, чтобы они нагрелись.

Просеяла через сито полтора стакана муки.

Сверилась с рецептом. Рецепт советовал взбить сахар с маслом, а затем добавить яйца, муку, влажную фруктово-коньячную смесь, перемешать, выпечь кекс, и когда он остынет, от души пропитать его ромом.

Внезапно на меня снизошло умиротворение.

Я взяла миску, в которой плавали сухофрукты, и большой ложкой вычерпала и съела: два вида изюма, курагу, засахаренную вишню и инжир; ещё я съела чернослив, апельсиновые цукаты и немножко клюквы, тоже засахаренной — всего с полкило или чуть больше. Оставшийся на дне коньяк я выпила через край.

Масло и яйца сунула в холодильник.

Муку высыпала в банку.

Сахар бросила, где стоял.

И помчалась прочь, хохоча как птица Алконост, про которую хоть и говорят, что она сдержанно посмеивается, но на самом деле врут, ибо кто живёт на острове Буян и управляет погодой, не может смеяться пристойно.

Рекомендую всем этот прекрасный рецепт. Он довольно несложен в исполнении. Возможно, поначалу вам покажется, что вы не выпьете восемьдесят грамм коньяка без закуски, но поверьте, это легче, чем кажется! А результат подарит вам много приятных минут.

P. S. Таким же образом готовятся блинчики с начинкой и капустный пирог.

Утром у нас народ штурмует маршрутки. Все хотят влезть первыми. Похоже на стадо диких обезьян, которые лезут за последним бананом. Но вот как-то в очередной раз в штурме участвовали одни женщины. Особенно рьяно лезла во внутрь "дюймовочка" весом так кило под 120-ть. Раскидывая всех в стороны, она орала: "Мужики совсем обнаглели — никогда вперед женщин не пропустят, гады...! "Наконец она влезла. Зашли и остальные. Оставалось свободным еще одно место, последним вошел я. Обращаясь к ней спросил: "Сударыня, так какие гады мужики вам мешали влезть? , покажите пальчиком, чтоб им стыдно стало! "Окромя меня в маршрутке одни тетки, которые "грохнули"от смеха. Дама скривившись отвернулась к окну, молча пыхтела как паровоз всю дорогу. Ну, а для остальных, это маленькое происшествие стало темой для обсуждения.

В кафе оказался за одним столиком с мужчиной, который показался мне старым знакомым.

— Привет, Серёга! — сказал я.

Он с удивлением посмотрел на меня:

— А Вы кто?

Я объяснил ему, что лет 30 назад сидели за одной партой в одном сибирском посёлке, где в то время трудились наши родители. Потом жизнь нас развела в разные стороны.

Он напряжённо всматривался в моё лицо, а потом выдал:

— Нет, ты не похож, у тебя усов не было.

Посмеялись, а потом с удовольствием вспоминали минувшие дни.

Я знаю много красивых людей. И нет, красивыми их делает не аристократичная родинка над губой, или шикарные длинные ресницы. Красивыми их делают их эмоции. Искренняя улыбка счастья, дорожки слез радости, полное внимания задумчивое лицо на уроке. И когда я вижу их, хочется плакать. То ли от того, что я не могу запечатлеть глазами эти моменты, а фотоаппарат не передаст полной картины, то ли от того, что не могу поделиться этой красотой со всем миром, то ли от того, что мне не верят, когда я говорю во всеуслышанье человеку о его красоте, то ли от того, что не вижу в своём отражении этой красоты. Наверное, поэтому я так хочу рисовать. Ведь только в моём мозгу остаётся этот образ, этот момент. И одна надежда — на память и мастерство художника, когда он создаёт прекрасное. Я так хочу рисовать. Хочу делиться той самой красотой.

Начала встречаться с парнем, у него собака. Он её очень любит, но позволяет слишком многое. В частности она спит с ним в постели. Когда в эту постель попала и я, то собака оттуда не ушла. Я могу прийти в кровать после душа, там лежит парень, а на моей подушке псина. Или она спит у меня в ногах, это её место типа. Здоровая овчарка. Да, она воспитанная, не кусается, не лает. Но она грязная и лежит на наволочке, куда я ложусь лицом; на простыни, куда я ложусь голым телом; на моём пододеяльнике, которым я накрываюсь.

Сделала замечание парню, он возмутился, мол, собака чистая. Ага, чистая, он после прогулки просто протирает её лапы влажной тряпкой и всё! Я предложила ему провести эксперимент. Застелила новое постельное бельё, собака на нем поспала четыре дня, преимущественно на моей стороне. Я снимаю белье, иду в ванну. Замачиваю наволочку и пододеяльник парня, отжимаю, вода чистая. Беру свою наволочку и пододеяльник, кладу в таз, заливаю водой — она, [м]лять, чёрная! И тут парень заявляет: "Это потому что ты босиком по дому ходишь, у тебя ноги грязные! А ты на собаку валишь всё! "

В общем, нет у меня больше парня. Пусть он и дальше со своей собакой в грязи спит.