Но опять случилась черная измена в рядах республиканцев. Теперь начала колебаться республиканский сенатор от Аляски Lisa Murkowski (Мурковски, Муркауски — по-разному пишут). Если бы она перебежала на другую сторону, то итог голосования был бы 50:50, ничья. "Большой, прекрасный закон" был бы отклонен. И это была бы крупнейшая геополитическая катастрофа республиканцев и лично Трампа.

Так на несколько часов до того малоизвестный аляскинский сенатор оказалась в центре событий. Все налоги и бюджет США на много лет вперед оказались в зависимости от решения единственного сенатора...

Напоминает историю 15 века с Яном Гусом. Тогда король Чехии хотел вынести вождю гуситов смертный приговор. Но король не хотел лично вляпываться в такое грязное дело. Король понимал, что королей много и их забывают, а Ян Гус — один и он останется в мировой истории. Было как-то неохота оставаться в истории только как убийца Гуса.

Король решил отмазаться, передал дело в церковный суд. Типа король не при делах, так решил церковный суд.

Но случилась неожиданность: голоса Собора разделились пополам. По закону, при равном разделении голосов, решение должен принять король: утверждать смертный приговор или отклонить.

Сам того не желая, король оказался один на один с проблемкой. Докомбинировался.

В ситуации короля Сигизмунда оказалась и Лиза Мурковски-Муркауски с Аляски. Весь Сенат смотрел на нее. Ее голос решал все.

Мурковски-Муркауски поколебалась и приняла решение поддержать "Большой прекрасный закон".

Итог голосования: "за" — 51, "против" — 50. Закон принят.

Интересно, что содержание спорного закона не вызвало значимых волнений на рынке. Участники рынка уже настолько устали от неопределенности, что просили только одного — не важно какое, но примите наконец какое-то решение. Пусть хорошее, пусть плохое, ничего, адаптируемся, переварим. Главное — определенность.

Определенность получена. Можно уходить на летние каникулы.

Утренняя планерка, понедельник, директор проводит её сам лично, первый вопрос молоденькой девушке, старшему диспетчеру гаража:

— Светлана, сколько водителей сегодня на линии?

Та заглядывает в свои записи, считает, и уверенно отвечает:

— Двадцать восемь.

Директор возражает непечатным словом, смысл которого выражение несогласия с цифрой в ответе.

— Врешь Светлана. Я видел что Василий с бетономешалки, на балконе курит, и всю ночь кутил, не мог он на линию выйти. А Николай с автовышки, уже в восемь утра из магазина возвращался с пивком.

Светлана в слёзы, закрыв лицо руками.

Директор продолжает опрос:

— Мария Ивановна, а ты была в пятницу на двенадцатой позиции, объему штукатурных работ посчитала?

— Да, была и посчитала. Называет цифру с тремя нулями в метрах квадратных.

Директор проверяет на калькуляторе, умножает, складывает, и отвечает:

— Мария Ивановна, ладно молодая, ну ты то зачем пи#дишь, не была ты там, по проекту посчитала. Перегородки там ещё не ставили в квартирах, откуда такие объёмы штукатурки...

Бюджет уже разбух с $4 до $9 миллионов (тогда это были ох какие деньги), съёмки затягивались, студийные боссы впали в панику. За спиной молодого режиссёра уже стали шептаться, что после этого провала он больше никогда не найдёт работу в Голливуде.

И тут Спилберг кардинально меняет подход и решает снять фильм об акуле… без самой акулы. Вместо того чтобы постоянно показывать хищного монстра, он:

— делает ставку на освещение, музыку, напряжённое ожидание, которые реально нагнетают

— много снимает с позиции самой акулы – зритель смотрит на жертв её глазами

— показывает только торчащий из воды плавник – кошмар любого пловца

— иными словами делает всё, чтобы зрители сами дофантазировали ужас

В итоге хищник появляется на экране всего 4 минуты из 124. А фильм собирает почти полмиллиарда при бюджете в $9 миллионов и получает три “Оскара”.

Сам Спилберг потом признавался: “Нам просто повезло, что акула сломалась. Фильм стал гораздо страшнее именно потому, что мы почти не показываем саму акулу”.