Привела сына на собеседование для поступления в первый класс. К слову, привела на собеседование хорошо читающего ребенка с уровнем математических знаний 2 класса.

Начались стандартные вопросы и тут опа! — вопрос.

Дословно: "На общей полянке играли 7 зайчиков. А потом раз — и разбежались на две полянки. Как они разбежались?".

Сын на секунду подвис, вопрос неясен.

А тут ещё скучающий второй учитель из комиссии внезапно включается и говорит: "Ну же, давай, подумай, как они могли ПОРОВНУ разбежаться? "

Тут уже и я подвисла) Сын вежливо ей отвечает, что не знает, как 7 зайчиков живыми поровну могут на две полянки разбежаться.

Тут включается первый учитель и строгим голосом: "Не надо додумывать! Я не говорила ПОРОВНУ. Я говорила — просто разбежались. Как они могли разбежаться? "

Сын укоризненно смотрит на второго педагога, но та молчит как рыба об лёд.

Пришлось сыну перевести: "Состав числа 7".

Сын быстро и уверено ответил, типа 1 и 6, 2 и 5, 3 и 4. Ну ок, проехали.

Далее вопрос: "А кого цифра 8 за ручки держит?".

Сын опять не понимает, что тетя хочет. Какие нафиг ручки?

Перевожу: "Числа-соседи числа 8".

Он опять уверенно отвечает.

В итоге первый педагог нам говорит: "Очень жаль, но у вас хромают базовые математические представления. Позанимайтесь с ребенком дома до 1 сентября".

На всякий случай пошли в другую школу.

В 1926 году к известному психиатру пришел изнуренный до дистрофии пациент, судя по манерам "из бывших", с жалобой на беспричинную тоску и апатию, из-за которых он совсем не может есть и спать.

Осмотрев его, врач прописал... читать юмористические рассказы: "Лучше всего, батенька, возьмите томик Зощенко. Может быть, вам покажется простовато, этак по пролетарски. Но смешно! Этот Зощенко — большой весельчак".

"Доктор, — грустно вздохнул ипохондрик — я и есть Зощенко"

Юный Константин Райкин, будучи человеком и темпераментным, и литературно одаренным, вел донжуанский дневник. Записывал, так сказать, свои впечатления от начинающейся мужской жизни.

По всем законам драматургии, однажды Костя свой дневничок забыл, в раскрытом виде, на папином рабочем столе — и, вернувшись из института, обнаружил родителей, с интересом изучающих эту беллетристику.

— Да-а, — протянул папа.

— Интересно… Я в твои годы был скромнее, –—сказал он, чуть погодя.

— Ну, ты потом наверстал, — заметила мама, несколько испортив педагогический процесс. Но педагогический процесс только начинался: Райкин-старший вдруг сменил тему.

— Знаешь, Котя, — сообщил он, — у нас в подъезде парикмахер повесился…

Костя не сразу уследил за поворотом сюжета:

— Парикмахер?

— Да, — печально подтвердил Аркадий Исаакович.

— Повесился парикмахер. Оставил предсмертную записку. Знаешь, что написал?

Райкин-старший взял великую педагогическую паузу и, дав ребенку время сконцентрировать внимание, закончил:

— "Всех не перебреешь! "

Вчера прочитал историю про первую посадку на палубу советского тактического авиационного крейсера (ТАКр).

Интересная история о заслуженных людях, делающих всё для своей страны.

Позволю заметить, однако, что история становления авианосной авиации в СССР и России применительно к отработке методик посадки на авианесущие крейсера знает

Дело было в круглосуточном магазине, куда мы с другом пошли в 2 часа ночи за "дополнительным пайком" в виде пива, по причине проигрыша в карты. При входе в магазин нас встретила следующая сцена: очень пьяный дядя стоял около кассы и пытался расплатиться за товар, который из себя представлял булку хлеба, палку колбасы и, естественно, бутылку водки. Кроме этого, он попросил кассиршу добавить к этому "джентельменскому набору" еще и презерватив. Благополучно расплатившись, ушел. Мы какое-то время выбирали пиво и чего-нибудь поесть, и справившись с этим, в свою очередь, подходим к кассе. В это время в дверях появляется наш герой без большей части покупок, а именно — держа в руке только презерватив. И неуверенной походкой направляется прямо к кассе. Далее следует диалог между ним и кассиршей

П: "Девушка, скажите, это я у вас покупал?"

К: "Да"

Пьяный, выдержав театральную паузу, поднимает на кассиршу свои мутные, мало чего могущие понять глаза. Глядит на кассиршу умоляющим взглядом, и спрашивает: "А зачем?"

Следующие 5 минут мы не могли расплатиться за покупку из-за приступа гомерического смеха, поразившего всех, кто это слышал.