— Слышь, командир, в Пулково не подкинешь? Опаздываем.

— Ну садитесь, что. Подкину, конечно.

— Только ты это, поскорей давай, хорошо?

— Мужики, без обид — поскорей можно, но если возьмут за жопу – штрафы с вас.

— Давай, гони, не думай, разберёмся.

Один, в чёрном длинном пальто, по виду — кавказец, этот на переднее сиденье садится, второй — попроще – Ваня Ваней, деревня, нос картошкой – назад.

Поехали. Ну, на красный я не лез, сильно не нарушал, но топил так, что мужики уселись поплотнее, и ухватились за поручни – но не бздят, гляжу — улыбки на физиономиях, быстрая езда нравится.

Да какой же русский не любит быстрой…. виноват, отсебятина. Это не я, это Гоголь написал.

На Пулковском шоссе, возле поворота на Авиагородок, тогда существовал постоянный пост ГАИ и патрульно-постовой службы – ППС. Их все называли – черепашки ниндзя, потому, что пацаны были украшены армейскими бронежилетами – а они здоровенные — действительно напоминало черепаший панцирь. Как правило — три-четыре человека, вместе с ГАИшниками. Автоматами вооружены.

Я притормозил заранее, хоть тогда ни видеокамер, ни радаров ещё не было – но видать ГАИшники меня издалека усмотрели, гондоны. На свет появляется полосатая палка, вздыбленная в состояние могучей эрекции. Сейчас штрафанут за превышение скорости.

Тормозим.

Вылезаю из машины, напяливаю улыбку на физиономию, мужики, говорю, войдите в положение, приятель на самолёт опаздывает, торопимся очень, может мы поедем дальше? Опоздает же? А давайте договоримся, обратно поеду, я вам так и быть, по бутербродику с колбаской отвалю? Заржали.

— По бутербродику – это хорошо, только ты и пиво не забудь!

Даже документы проверять не стали. Сажусь обратно в машину, улыбка ещё с физиономии не сползла, трогаемся, спиной чувствую — что-то не то. Атмосфера в салоне – не просто накалена, а до предела – звенит. Когда постоянно с людьми работаешь, такие вещи очень чувствуются. Едем. Сзади такой "Уффф" — облегчённый выдох. Это Ваня с носом картошкой. Он, оказывается и не дышал вовсе, пока я с ментами разговаривал. Сжался весь.

А этот, впереди, кавказец который, вынимает из-под полы пальто руку с пистолетом, ставит его на предохранитель, и спокойно суёт в кобуру под мышкой.

Бл…яяяя.

Я ещё так, не без иронии пошутил –

— Ни хрена, вы даёте, мужики. А если бы эти, ППСники у всех документы стали проверять – они имеют право, вы что, стрельбу бы открыли?

Замечательный по лаконичности ответ –

— А что говорить, чего не было…

Приехали. Денег они мне насовали столько, что я часть обратно отдал – вы что, говорю, и этого более, чем достаточно.

Накрыло меня, когда я уже обратно ехал – чего избежать довелось. Ведь, стрельни он хоть раз, эти черепашки фамилию бы спрашивать не стали, расхерачили бы на х.. й всех из трёх стволов – у них служба, бл.. дь, такая. За руль цепляюсь, а у самого руки трясутся и глаза прыгают. И пот холодный по спине.

Еле добрался до дома, хлебнул маленько крепкого – вроде отпустило. Нет, думаю, внимательнее надо на пассажиров смотреть, прежде, чем пускать в машину. Брррр, в этот раз пронесло, слава Богу.

А вот когда вечером в Питерской программе новостей был короткий видеосюжет о застреленном сегодня в аэропорту каком-то депутате, мне поплохело уже действительно конкретно – хорошо, что в бутылке ещё две трети оставалось – нервы выпрямить, а то совсем распоясались.

Не люблю вспоминать девяностые. Прошла эпоха, и хер с ней, чтоб никогда больше такого не было…

я носила себе сама, мальчика у меня не было, и в общем все, что я помню связанное с мальчиками и портфелями из того времени, это как меня вызвали к учителю, потому что они — нажаловались. Свой портфель я носила пустой. А учебниками пользовалась соседа по парте и ребят рядом. Мальчишки почему-то со мной ничего перетирать не стали, а пошли решать вопрос к взрослым. Взрослым объяснить, что мне тяжело нести издалека, а они рядом со школой, и вообще, я девочка — не удалось. Так впервые в жизни я разочаровалась в мальчиках.

Девочки. В классе их было мало. У них что-то постоянно происходило, но почему-то я всегда оказывалась в стороне. Пока бабуля не научила меня гадать на картах. Нет, не Таро. Обычные игральные карты. Но разве это важно! Место встречи — у Светки. Вечер. Антураж. Плотно задернуть шторы. Сказать, сегодня только одной. Остальных выгнать в другую комнату. Глубоко, протяжно вздохнуть. Засунуть колоду ей под жопу. Сказать, что так надо: так очищаются карты и готовятся говорить правду про неё. Долго тасовать, иногда заглядывая в колоду и цокая языком. Наконец, приступить к таинству расклада.

После нескольких гаданий обнаружилось, что круг интересов моих одноклассниц настолько узок и предсказуем, что вскоре я знала все имена. Список событий тоже оказался короток и незамысловат. Вы знаете, что если ты угадал — человек дёргается? Далее был вопрос техники: увидев реакцию, туда надо было развивать. Легонько так прикасаться к теме червонных королей, мягко обходя "постельную любовь" и "гроб на пороге", и углубляясь в "весточки" и "свидания" и "неожиданные удачи". Крошечное совпадение — и мои одноклассницы рассказывали мне всё. Сами.

Секрет — это не только что-то постыдное. То, что нужно прятать от общественности, потому что иначе она содрогнётся в ужасе и свернётся в позу эмбриона. Секрет — это еще и такие, прости Господи, идиотские, имбецильные, дебильнейшие вещи, которые стыдно озвучивать просто из-за их тупизны. Так впервые в жизни я разочаровалась в девочках.

Но карты я не выбросила. Лежат, лежат! Для покера — другая колода. Для преферанса — другая колода. Знаете, что удивительно? Девочки — не вырастают. Если ты в детстве был "девочкой", то почему-то, даже став взрослой женщиной, ты придешь, попросишь погадать, и я закрою шторы, и зажгу свечи, и дам тебе надежду. Разрешу тебе быть счастливой. А там уж как повезёт!

именно по фотографированию всех желающих горожан и приезжих жителей области.

За несколько дней до этого "всесоюзного мероприятия" мне позвонили из местного управления МВД и попросили продублировать фотосъёмку сего события, сказав при этом, что у них будет свой штатный фотограф.

Накануне дня съёмки я взял с собой фотографа-женщину, которую звали Валентина Кульпина, и мы на выделенной автомашине поехали на место — как раз напротив нашего Дома Советов, который до сих пор находится на главной площади города, до сих пор носящей имя "бессмертного вождя всего мирового пролетариата".

Загрузили в предоставленный в наше распоряжение автомобиль новенькую фотокамеру марки "GLOBICA", в который устанавливалась негативная фотоплёнка размером 18х24 сантиметра.

Провели пробную съемку в расчёте на предполагаемое количество участников будущего "съезда" в количестве около 400 человек.

Проявили и выяснили, что наш "предварительный нэксперимент" дал хороший результат.

Настал день съёмки.

На том же милицейском УАЗике в сопровождении подполковника по фамилии Серый нас с Валентиной привезли на "точку съёмки", где мы оперативно установили наше оборудование.

Рядом с нами на деревянный штатив их сотрудник закреплял видавшую виды деревянную фотокамеру марки ФК с размером негатива 13х18 см.

Сколько времени длилось наше ожидание сейчас не помню, но вот из главного здания Смоленска наконец строем вышли все их главные сотрудники.

Приступили к съёмке, а я мельком увидел, что в их камере вывалилось матовое стекло, предназначенное для наводки объектива на резкость.

Подумал: "Какое там дублирование! Надо во что бы то ни стало чётко отснять и правильно проявить негативы! "

Провели съёмку в штатном режиме, тщательно завернули отснятые кассеты в чёрную материю и повезли их в лабораторию, которая находилась при фотографии в бывшем Доме Быта "Гамаюн".

Кульпина через некоторое время вышла из лаборатории, держа в руках отличного качества негатив.

Буквально в эту же минуту к нам примчался запыхавшийся подполковник Серый и с волнением сказал:

"Вижу, что у вас съёмка прошла успешно! Давайте мне счёт на любую сумму — мы всё оплатим, но чтобы завтра к утру все 400 экземпляров фотографий были у меня! "

Счёт наша контора им выставила согласно прейскуранта, а утром подполковник Серый забрал все "высокопоставленные снимки".

Эпопея со съёмкой была успешно завершена!

PS. Добавлю, что по пути к "объекту" Валентина невинно спросила у подполковника:

"А что будет, если съёмка не получится? "

Тот посмотрел на неё и негромко сказал: "Тогда место на проспекте Гагврина, 15 вам обеспечено. "

Поясню, что по этому адресу находилась (и по сей день находится) старая тюрьма с названием "Американка", правда сейчас она зовётся "СИЗО N1", что означает "следственный изолятор номер 1". Вот так.