— Эх, красотища-то какая! Сюда б только цыган с медведями для полного счастья!

Гусар хренов. Митрич, самый опытный из нас, как услышал это, вдруг помрачнел, вслушался, строго палец к губам прижал. Мы притихли, и действительно – скрежет какой-то странный на въезде в заимку. Потом хлопки и бренчание.

— Ребята, вот нахрена вы лосося из багажника не выгрузили? Ёшкин корень, да это день сурка какой-то, я за двустволкой – горько сказал Митрич и ушел прочь.

Нехорошая догадка полезла в наши головы, мы бросились к джипу. Точнее, к тому, что от него осталось. Пара косолапых вскрывали его, как консервную банку. Уже отстрелялись и подушки, и мотор. Мы зачем-то сгрудились в кучу, как стадо баранов, и оторопело смотрели на эту картину. Пинками прогонять медведей как-то не хотелось.

Но вдруг бабахнуло дважды сзади, и мы по привычке бросились врассыпную, кто и залег. Медведи залегать не стали, удрали в лес с рыбинами в зубах.

— Митрич, а вот нафига ты в воздух стрелял? Хоть со шкурами бы вернулись!

— Берегите природу, мать вашу! – сурово ответил Митрич – ну, что там у нас еще осталось в программе для полного удовольствия? Цыган вызывать будем?

Мы криво улыбнулись и побрели выгружать остатки лосося из остатков джипа.

он как карась, луна-рыба или депутат-популист.

— Пару может поддать? — предложил кто-то снизу.

— Давай! — хором радостно ответили все, включая новичка.

Шипение пара, потолок заволокло. Мужик этот беспокойно заворочался, туша его вдруг соскользнула с полатей и начала рушиться вниз. Человек честно боролся с гравитацией, цепляясь и размахивая всеми четырьмя конечностями, но то пузо, то жопа перевешивали попеременно, и он после пары оборотов вокруг своей оси как по ступенькам скатился по полкам вниз. Тяжкий удар, мужик сидит на полу и ошеломленно моргает, водружая перекосившиеся очки на место. Смысл? Они напрочь запотели.

— Живой? Кости целы? — спросили его.

— Да вроде бы — добродушно ответил мужик, ощупывая ушибленную жопу.

— Это еще что — заговорили мы наперебой ему в утешение — я тут поначалу чуть ногу не сломал — иду спокойно по холлу, он еще полутемный, гляжу — уборщик впереди со шваброй, прямо перед собой воду на пол из ведра брызгает. Я в последний момент это заметил, [бах]нулся конечно, но не сильно...

— Бочку с ледяной водой осторожнее опрокидывайте, мне она как-то прямо в башку прилетела...

— Побережней с грушей, ни в коем случае не бейте ее ногами — тросом стальным уебошит!

— И не расстраивайтесь, это же фитнес — считайте упражнением на реакцию. Отсюда выходят только здоровые и умные люди, остальных выносят...

Мужик храбро улыбнулся.

— Благодарю! Предупрежден — значит вооружен! — молвил он и бодро зашагал из парилки. Секунд через пять раздался страшный крик [м]ляЯЯ! и грохот павшего тела.

Мы старались не ржать, но глянув на туго сжатые губы и выпученные глаза соседей, не сговариваясь грянули хором. Новичок после обиженной паузы присоединился.

ожидания по всем экранам показывали крушения самолетов. То Боинг в воздухе развернётся красивым огненным лепестком, то маленький истребитель опрокинется на посадке и врежется в терминал. На радость транзитным пассажирам, наверно.

В Бангкок я прилетел с опозданием -в три ночи, и ещё час ходил по пустынным залам аэропорта, отыскивая свой потрёпанный рюкзак. Нашёл. Бок болел, от недосыпа совершенно не варила голова, словно туда мокрых опилок насыпали, а редкие мысли текли медленно, как капли засохшего меда при замедленной съёмке.

На стоянке такси была всего одна машина — сильно потрёпанный коричневый Ниссан с таким же потрепанным хитроглазым водилой. Дал ему бумажку с названием и адресом гостиницы, которую заблаговременно написал в самолёте. Водила оглянулся — конкурентов нет, и сказал мне — эта гостиница закрыта. Меня на мякине не проведёшь — и я дал ему ещё один листок, с адресом другой гостиницы. На что водила замахал руками по тайски и сказал, что и эта гостиница закрыта. Тогда я сказал ему, чтобы он вёз меня на улицу Као-Сан — там полно клоповников.

На что водила снова замахал руками и сказал, что там закрыто. Что — вся улица? — тупо удивился я. — Да, да, фся улица.

— Ну ладно, отвези меня в какую-нибудь гостиницу, только подешевле.

Он привез меня к украшенной неоном пятиэтажке, заскочил в холл, потом вышел довольный и сказал — вылезай.

Портье показал мне номер. Номер как номер, с кроватью, а мне жутко хотелось спать, только почему-то потолок весь зеркальный, и у изголовья кровати одни зеркала. Зачем это, тупо подумал я, повернулся к портье и вдруг увидел рядом с ним девушку в халатике без рукавов.

— Она тебя щас массировать будет, — сказал портье с улыбкой.

Я почему-то сразу обратил внимание на её мускулистые предплечья. Жутко заныло сломанное ребро.

— Не хочу, — честно признался я.

Тут в полуоткрытую дверь зашла ещё одна девушка, и портье сказал:

— Господин хочет, чтобы его массировали две девушки?

Кажется, ненависть плеснула в мои глаза. Портье нахмурился, потом вдруг понимающе улыбнулся, что-то сказал по тайски, и в комнату просочился субтильного вида юноша, тоже в халатике.

— Тебя будет массировать он, — сказал портье и указал пальцем на новоприбывшего. Тот приветливо улыбнулся.

В общем, едва вытолкал я их всех. Закрыл дверь на замок и цепочку, а то вдруг ещё налезут, и лёг спать. В голове, как муха в паутине, трепыхалась одинокая мысль — Что это всё было?

Проснувшись, я посмотрел на зеркальный потолок, затем изучил висевший на стене прейскурант. За "массажистку" с улицы нужно было доплачивать. Шестерёнки медленно провернулись и щелкнули.

Каналья трактирщик (то есть таксист) привез меня из аэропорта прямо в кошкин дом, получив деньги и с меня, и с хозяев заведения.

Забитой пассажирами маршрутки в этой истории нет. Но, когда я выходил из здания, с автобусной остановки на меня пялилась целая стайка тайских школьниц — в форменных синих платьях и белых гольфиках под колено. Смотрели, хихикали, шептали что-то друг другу на ушко, и снова хихикали.