Доверяйте внутреннему голосу.

Дело было в февреле 1979 года. Канун праздника 23 февраля. В честь ознаменования праздника нас, слушателей военного заведения, отправляют бежать лыжный кросс 10 км на Химкинское водохранилище. Кто бегал там по лыжне, тот знает завывание встречного ветра, в какую бы сторону ты не бежал. Ну дует прямо в лицо. И такое у меня нежелание возникло, вернее такое непреодолимое желание "слинять" с этого кросса! А как? Бреду в санчасть с уверенностью, что меня оттуда выпрут. Жалуюсь на некую боль в правом боку. Меня кладут на кушетку и проверяют на возможность заболевания аппендицита. А не болит ничего, хоть тресни! Стыдно даже, поверьте. Но не хочу на лыжню и со стыдом мирюсь. Берут кровь на анализ.

Я поднимаюсь на этаж своего 3-го курса и нарываюсь на начальника курса.

Дай ему Бог здоровья! Он на меня орет ором. На что советую ему позвонить в медсанчасть (думаю, пока будет готов результат анализа автобус с

"лыжниками" уедет, а я "откожу", потом отбрехаюсь). Проходит минут 10 и сообщают, что результат анализа подозрительный и меня надо срочно отправлять в поликлинику. А мне стыдно как, слов нет. Ну, не болит ничего! Приехав своим ходом в поликлинику, попадаю на прием чуть ли не к главному хирургу. Женщина осматривает меня (в какой раз — ничего не болит!) и говорит, что нужна срочная госпитализация. Причем, запрещает самостоятельно передвигаться, вызывает санитаров и те на носилках уносят меня в "Скорую помощь". Я думаю, что попал я крупно! Как выясниться, что симулировал, шкуру сдерут и отчислят из славного учебного заведения.

Привозят, однако, в ЦКБ (да-да!). Осматривает зам. начальника хирургического отделения, солидный мужчина, и рекомендует операцию по удалению аппендицита. Тут я совсем ошалел! Делайте, говорю, если считаете нужным. Э, нет, отвечает, согласие ваше нужно. Ну ясень день, соглашаюсь. Делают операцию под местным наркозом, это отдельная история.

Вырезают и этот зам. начальника хирургического говорит. цитирую: "Еще бы час — полтора и был бы у вас перетонит гнойный".

А я думаю, сдох бы я на Химкинском водохранилище и вряд ли мне смогли помочь, если бы не послушал я внутренний голос свой.

В общаге мед вуза

Сосед-стоматолог — совсем заучился.

Приходит сегодня и говорит:

— Видел щас твою одногрупницу, всегда со мной здоровается, а я даже имени её не знаю. Такая, знаешь, с неправильным прикусом

Завис так на минуту и говорит:

— Эээ, в смысле, блондинка со вторым размером.

ПОРТРЕТ С НАТУРЫ

Рассказывают, однажды известный профессор медицины заказал свой портрет Илье Глазунову и из-за недостатка времени попросил ограничиться двумя сеансами.

— Я же не требую от своих пациентов, — пояснил он, — чтобы они дважды являлись ко мне за диагнозом.

— Это не одно и то же, — возразил Илья Сергеевич. — Если вы что-то запорете, это прикроет зелёная травка. Если же я что-то запорю, это будет висеть на стене.

Медики: "... нарезаешь мясо, кладёшь на сковородку, жаришь, где-то между второй и третьей степенью ожогов добавляешь в него овощи... "

В бытность студентами проходили медкомиссию.

Сидели стайкой девушек, щебетали перед кабинетом невропатолога.

Вышел врач — мужчина средних лет, окинул всех взором, выбрал двоих — меня и мою подругу.

В кабинете велел раздеться сверху до пояса, вытянуть руки вперед, закрыть глаза и высунуть язык.

Картина еще та, я понимаю.

Видимо, когда язык вывален наружу и глаза закрыты, да еще руки дрожат, время тянется очень долго.

Мы уже начали качаться и заваливаться на разные бока, когда он сказал: "Можете одеваться".

А ОСТАЛЬНЫХ ОН ПРОСТО ЗАПУСТИЛ ГРУППОЙ И ПОСТАВИЛ ПЕЧАТИ НА СПРАВКИ.