|
У меня биполярка. Сейчас не лечусь по некоторым причинам. И как же за[дол]бало, когда у меня случайные срывы, и их участниками становится семья, и фразочки типа: "Ты просто слабая, контролируй себя. Ты здорова, всё идёт от головы". Суки! Да я до сих пор жива только потому, что мой самоконтроль — это пи[c]ец. И во время маний я психую, потому что разрывает от хотелок в голове, а я сижу на жопе ровно. Бесят.
|
| Душевные истории |   |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Ехали на такси с другом, поездка стоила 95 рублей. Он ждал сдачу, чем таксиста огорчил и удивил. Я бы, не задумываясь, отдала сотню и вышла, по мне как-то мелочно. А друг мне аргументировал: "Если тебе в магазине на кассе или в том же такси не хватит пяти рублей, разве тебе уступят и простят тебя?" И вроде он прав тоже.
На мой 18 день рождения бабушка подарила мне ароматизированный блокнот в виде шоколадки и маленький кошелёк с тысячей рублей. Как-то мы поругались, и я в порыве гнева вырвала исписанные листы, и кинула блокнот со словами: "Забирай!" Я прекрасно помню, как, даря мне подарок, она плакала, извиняясь, что больше не может ничего купить. Также помню её грустные и растерянные глаза, когда я кинула блокнот. Она растила нас одна, потеряв всю семью. Но из меня не получилось человека. Я ненавижу себя.
Ненавижу завтракать. Ненавижу этот утренний приём пищи. Всё кажется таким невкусным, пресным. Неважно, что я ем: бутерброды, каши, мюсли, творог — всё очень противно. Но понимаю, что я, возможно, не поем ближайшие семь часов, давлюсь этой гадостью. С готовкой проблем нет, все семья довольна, одна я, сколько себя помню, ненавижу завтрак.
Мой дед — сирота по собственной глупости, как он говорит. Когда началась ВОВ, ему было шесть лет, жил он с матерью в маленьком городке в тылу, но очень хотел попасть на фронт и помогать воевать. И вот они с другом забрались в ближайший эшелон, шедший, как они думали, на фронт. Эшелон тронулся и ехал без остановок почти сутки, а когда остановился, дед с другом оказались в совершенно чужом городе. Пытались вернуться, залезали в другие поезда, окончательно потерялись, бродяжничали, потеряли друг друга, в итоге дед пропал в детский дом.
Вспомнить свой точный адрес он не смог, из детдома направляли несколько запросов, но ответа не пришло — может, мать эвакуировалась, может, напутали с фамилией или адресом, военное время. Отложили поиски до лучших времён. А после войны дед уже совсем плохо помнил мать и свой старый дом, так и не вспомнил, откуда он точно родом и до сих пор ни один родственник не откликнулся.