Отдыхал я тут как-то в Турции в пятизвездочном отеле. Все было хорошо. Время я проводил в основном в бассейне с бокалом пива в руках. Привлекла мое внимание одна компания, любившая покататься с водяных горок. В начале они катались по одному, потом вдвоем, потом втроем, потом задом наперед вчетвером. Потом, посовещавшись, решили купить водяной матрас, чтоб еще веселее кататься было.

На следующий день, они торжественно принесли матрац, надули его и стали осторожненько на нем плавать. Постепенно, набирая градус, они стали кататься на нем с горок по одному, потом вдвоем, потом втроем, и, наконец, задом наперед вчетвером. К вечеру, матрац не выдержал этих издевательств и лопнул. Мужики почесали репы, расстроились, но в отеле еще было. Основательно подкрепившись, с суровым видом они взяли остатки матраса и куда-то ушли.

На следующее утро, они снова катались на новом матрасе. Так как заинтересованно-наблюдающих за ними было много, они всем радостно рассказывали, что вчера поехали к этому.... ну турку и поменяли, его... ный матрас, который не может даже выдержать четверых русских мужиков. К вечеру и этот матрас сдох. Больше они не катались с горок.

Уже в автобусе один из них мне сказал, что многократно пытались сдать матрас обратно, но лавка все время была закрыта.

P. S. Бедный турок!!!

Одиннадцать лет выдающийся изобретатель Иван Петрович Кулибин прожил в Санкт-Петербурге, в ставшем впоследствии знаменитым Доме академиков. Здесь же находились мастерские, в которых под его руководством изготовлялись хитроумные приборы, инструменты и станки. Обладавший острым и оригинальным умом, Кулибин и в быту был своеобразен. В век бритых лиц и пудреных париков, он носил бороду и длинный кафтан, не пил вина, не курил и не играл в карты. Кто знает, может быть, старомодное платье было выражением независимости изобретателя, однако от нападок многочисленных недоброжелателей оно не спасало. Гениального самоучку презирали академики, над ним смеялись придворные. Больше всего насмешек доставалось его длинной бороде. Дело дошло до того, что Кулибину пообещали выхлопотать дворянство, если он её сбреет.

Тогда Кулибин обратился к самой императрице: если ей угодно, он готов расстаться с бородой.

Екатерина II ценила своих подданных за из деловые качества и никогда не придиралась по мелочам. Она пожаловала Кулибину специально отчеканенную золотую медаль и добавила: "Я не только позволяю, но приказываю остаться в бороде, поелику почтение к обычаям предков уважения достойно".

Главным украшением парадной лестницы Владимирского дворца на набережной Невы считаются три больших зеркала с цветочным орнаментом, выполненным итальянским художником Титто Келацци. Гирлянды из переплетённых роз, глоксиний и лотосов поражают яркостью красок, изысканностью рисунка, они как будто повисают в воздухе. В отличие от других расписных зеркал, эти выдержали войны и революции и нисколько не потускнели, и сейчас, сто сорок лет спустя, не нуждаются в реставрации.

Разумеется, своими секретами Келацци не делился. Известно, что он использовал силикатные краски и стекло, покрытое серебром, но тонкости и нюансы, которые и превращают ремесло в высокое искусство, художник унёс с собой в могилу. На восторженные вопросы, как же ему удалось сотворить такое чудо, Келацци, немного кокетничая, отвечал: "Всё просто. Я ставлю перед зеркалом цветы и тщательно выписываю на зеркальной поверхности каждый цветок. Лепесток за лепестком. До тех пор, пока сам не начинаю путать, где мой рисунок, а где — отражение цветка".

Реальная история.

Советский завод, очень известный до сих пор. Директор — раньше таких называли ворюгами, но почему он не сидел: воровал исключительно с прибыли, потому органы его и терпели. Не паразит, работал хорошо и прибыль всё равно текла рекой в бюджет, и на его скромный ручеек в карман никто не обращал внимания.

Грянула

У нас в Харькове есть мастерская по реставрации подушек. Работают там две молоденькие симпатичные девчонки Яна и Лена. На часто задаваемый вопрос " сколько стоит Ваша услуга? " они привыкли отвечать: "От десяти до четырнадцати гривен в зависимости от размера". Причем эта фраза стала уже рефлексом. Однажды возвращаясь с обеда, около мастерской,