и радостно щебетали чуть ли в самое ухо, пока эти люди переодеваются и разбирают свои снасти в общем домике на берегу.

Казалось бы, эта хотелка легко достигается птичьими кормушками, и они тут есть. Но город вносит свои коррективы даже рядом с лесом — тут полно ворон, сорок, соек и чаек, занимающих в крылатом мире место кабана, медведя или человека в наземном — они жрут всё подряд, им нужно много и они снуют повсюду.

Певчие пичужки от таких кормушек стараются держаться подальше, чтобы ими самими не позавтракали заодно с кормом. И даже мирные голуби тут просто затопчут массой, слетевшись на кормежку.

По странному совпадению, голоса всех этих тварей, разжиревших и размножившихся безмерно на городских помойках, весьма немузыкальны. Это в общем исключение на фоне дикой природы, где тысячи видов птиц услаждают слух. В общем, вороны за певчих птиц у моржей не проканали, и кормить их им не хочется. Нашли гениально простой способ, как приманить нужных им птичек и отвадить всех прочих.

Я просто охренел однажды, впервые попав туда на рассвете. Причудливые редкостные создания, впоследствии идентифицированные мною как малиновки, пеночки, соловьи и много кто еще, которых я видел раньше разве что в виде чучел, оказались гораздо более прекрасны живыми. Они закладывали фигуры высшего пилотажа и мелодично вопили при этом, пытаясь прицепиться к кормушкам. Это обычные продолговатые поллитровые пластиковые бутылки с небольшим вырезанным отверстием посередине, с насыпанным кормом именно до этого уровня, свисающие на леске с ветвей. От ветра и ударов клювами бутылочки эти вовсю качаются, так что перекормленная городская птица заколебется туда садиться, а диким лесным легко. Внизу жалобно бродит пара-тройка голубей, подбирая крошки.

Но вот случился феномен — стоит пловцам заплаваться и рыбакам зарыбачится, только что насыпанный корм стал исчезать! Сегодня утром я увидел разгадку. Особо долговязая белка, как акробат, свисала вниз головой во всю длину, зацепившись ногами за ветку, опираясь левой рукой на горлышко, правой хомяча из отверстия в обе щеки, и не забывая при этом бдительно зыркать на пруд во все стороны. Я бесшумно подкатился на велике сзади и мог схватить ее за хвост, но благоразумно воздержался.

захотелось?

И как-то вот, даже не оборачиваясь, стало почему-то понятно, что сзади меня стоит маньяк-убийца. Возможно, брат Чикатило. Возможно, его сват или дед. Но он однозначно пришел в эти кусты подкараулить жирную бабу себе на ужин, а я в пуховике и со спины похожа на вкусную и сытную жирную бабу — вот он и обрадовался уже раньше времени.

Поворачиваюсь к нему передом, чтоб он увидел мою маленькую башку, и понял, что я костлявая и не зарумянюсь как надо. Ну, или подумал, что я микроцефал, и не рискнул меня жрать, не почитав сначала в интернете: можно ли жрать генетически модифицированное мясо?

В общем, поворачиваюсь я к нему своим костлявым анфасом, и говорю:

— А я не одна тут гуляю. Я с большой собакой.

Маньяк так внимательно посмотрел вокруг, и никакой собаки, ясен пень, не увидел. Её зимой вообще вижу только я, потому что опытная уже. А неопытным людям никогда в жизни не увидеть ночью, среди берёз и грязного снега с черными дырами — такого же грязного далматинца с черными пятнами. Тем более, если он в этот момент ещё пристроил жопу под берёзой, и залип в наслаждении.

Ну вот и маньяк тоже его не увидел. Но мою смелость и находчивость похвалил:

— А вы смелая девушка, я смотрю. Небось, и свистеть даже умеете, чтоб свою большую собаку позвать? Как её зовут? Рекс? Алтай? Мухтар?

И тут мне чота так обидно стало, я сама не поняла за что: то ли за то, что какой-то старый плешивый говноманьяк принял меня за идиотку, которая его испугалась, то ли за Марка, в существование которого этот урод не поверил. И я как рявкну из капюшона:

— Х[рена]ч! Марк, хватит срать уже, домой пошли!

Марк под берёзой подскочил как в том анекдоте про "А! Кто здесь? ", выпал из коматоза, и подбежал ко мне, нечаянно уронив маньяка.

Маньяк сказал: Охтыж ё[ж]та!

А я ответила: Да.

И мы с Марком ушли домой, а маньяку даже встать не помогли. И даже не сказали ему, что он в самой первой куче Марка лежит. Не стали портить сюрприз плешивому чёрту.