Было это в старые добрые времена, когда на деньги еще что-то можно было купить. Шли мы с моим приятьелем Мыколой погожим летним вечером по улице Олега Кошевого (это, кто не знает, в Санкт-Ленинграде)и нашли кошелек. Причем я его первый заметил, Мыкола первым поднял. К общей радости в кошельке оказалось аж 26 рубликов — целое состояние по тем временам. Стали мы думать, как поделить добычу — поровну или по справедливости. И решили, что по справедливости деньги нужно немедленно вернуть государству. То бишь пропить.

Сказано-сделано. Бежим в ближайшее кафе. Называлось оно в народе "Три мушкетера", славилось низкими ценами и работало до 23.00. Без пятнадцати одиннадцать мы оказались за столиком. В меню - только сухое вино, как сейчас помню — 1 р.70 к. за бутыль. Подходит официантка. Заказываем пятнадцать бутылок.

Официантка: — У нас положено брать закуску.

Мы: — Тогда салат.

Официантка: — Два?

Мы: — Один!

Она с сомнением смотрит на нас и произносит бессмертную фразу:

— А вы успеете выпить все до одиннадцати? У нас на вынос не положено.

Надо признаться, что успели мы выпить всего десять бутылок и не до одиннадцати, а до пол-двенадцатого. Потом нас настойчиво попросили выйти вон. Вышли, конечно, и пять пузырей с собой прихватили. Причем я засунул три за пояс, как матрос Железняк, а два покоились в карманах у Мыколы.

Их мы и выпили в ближайшем скверике.

И тут в мою не совсем трезвую, но весьма сообразительную голову пришла светлая мысль: а на хрена делиться оставшейся выпивкой с приятелем? Он и так лыка не вяжет. Я вяжу, он ни в какую. Напьется еще чего доброго, буянить станет. И я побежал прочь.

Мне казалось, что бегу я весьма хитро, через проходные дворы и помойки, заметая след подобно опытному партизану. Где-то сзади сопел Мыкола, испуская время от времени громкие проклятия, но не отставал.

Ужас обуял меня, друзья мои. Подобно незабвенному Венечке Ерофееву нырнул я в близлежащий подъезд и затаился на верхней площадке.

Таюсь и слышу тяжелые шаги Командора - то Мыкола поднимается по лестнице, грозя неотвратимым возмездием.

И возмездие пришло. С искаженным яростью лицом Мыкола протянул ко мне мощную руку, выхватил из-за пояса первую бутылку и с криком "А, гад, сам выпить хотел!" пустил ее в лестничный пролет.

Сказать, что я был потрясен — это не сказать ничего. Я плакал и умолял Мыколу набить мне морду. На худой конец — отбить печень, толко пожалеть выпивку! Ничего не помогло: вторая бутылка последовала вслед за первой. И только тут приятель мой очухался. Вытащил третью бутылку и проворчал: "Ладно, поругались и забудем. Давай выпьем, что ли".

Мы выпили, но история на этом не закончилась.

... Проснулся я от яркого света, бьющего в глаза. Пошарил рядом в поисках очков и нащупал мокрую траву. Продрал зенки — лежу под каким-то кустом, а сверху нависает мент и светит фонариком. Поднимаюсь в страхе и слышу грозное: "Документы!"

Подаю паспорт. Мент внимательно изучает питерскую прописку и возвращает документ. Потом спрашивает:

— Знаете, сколько сейчас времени?

— Нет.

— Пять утра. Ну, и куда же вы шли?

Я честно отвечаю:

— В баню.

Истинная правда — мы с женой по ту пору мыли одну баньку, подрабатывали.

— И где эта баня? — спрашивает мент, не слишком удивившись.

— На Фонарном.

— Так, на Фонарном... Так что же это вас на Суворовский занесло?!.

(Кто не знает, пояню: от Суворовского проспекта до Фонарного переулка в Питере — два лаптя по карте).

Я честно сказал, что не знаю, какие черти понесли меня на Суворовский. Историю с кошельком и сухеньким рассказывать, конечно, не стал, подтвердить было некому: Мыкола исчез бесследно.

Думаете, меня скрутили и увези в трезвователь? Огрели дубинкой? Поинтересовались национальной принадлежностью?

Ничего подобного! Услышав, что рядом у меня живет знакомый, мент поправил фуражку и сочувственно спросил: "Сами-то дойдете?" Думаю, попроси я, он бы и до места довел, под локоток...

Вот такая история, похожая на сказку. Хотя все — чистая правда. А для молодого поколения, не верящего в сухенькое за рупь семьдесят и добрых ментов, поясню: было это в году аж 1983, еще до сухого закона, демократизации и "демократизаторов"...

Лето, тихие зеленые дворы, окна нараспашку, в одном из домов на втором этаже гуляет свадьба. "Пипл" видно простой — поют русские народные, мешают дешевую водку с портвейном.

Вдруг песни прекратились, звон разбитой посуды, бабы орут, ну короче ясно — драка. И что там у них произошло не знаю, но вроде как по воплям, спер мужик со стола бутылку и пытался ее сухим пайком с собой утащить. Ну мужику бьют морду, выволакивают на балкон, благо этаж второй и под балконом кустики-цветочки, и раскачав на раз два три скидывают на этот огород. При этом падение его производит впечатление неизгладимое — прыжки в воду с трехметрового трамплина, тройное сальто прогнувшись. Лежит он не двигается, треснулся то капитально, другой на его месте сломал бы себе чего, а народ снова за стол, песни петь и т. д. Через некоторое время мужик встает (правда встает это сильно сказано, вертикальное положение он принимал минут пять да так и не принял, видно здорово нарезался) и так это ползет к парадной, заходит и снова в ту квартиру.

Звонок.

Радушный громкий голос в прихожей:

— Семен! Ты где ё[ж]тваюмать ходишь? Мужики, Семен пришел!!!

Громкие вопли:

— Штрафную ему! Штрафную!

Свадьба продолжается.

Как-то раз отмечали мой день рождения у меня на даче. Приколов было полно. Но особо запомнился один. На третий день отмечания я проснулся уже ближе к ночи, выхожу на крыльцо. Рядом беседка, в которой что-то попивают более стойкие или ранее ожившие товарищи. Я смотрю на небо и говорю: "Какие звезды красивые". Друганки дружно возводят глаза к небу — темень и все наглухо облаками затянуто, но все молчат. Когда этот случай вспоминали, оказалось, что все как один подумали: "Во, допились-то, уже ничего не видим".

НОВЫЙ ТЕЛЕВИЗОР

Вечер в питерской коммуналке летом 1989 года.

Программист Серега садится за свой новенький i286 — надо программу за ночь закончить.

А у соседей праздник — работяга-сосед вместе со своими друзьями привезли только что купленный телевизор "Радуга". Огромный ящик, еле прошел во входную дверь. Уставшие

Устроился как то мой друг на новую работёнку в институт (педагогический) и заставили его сидеть в приёмной комиссии, ну там оформлять всяких зелёных отпрысков. Ну и дал мне телефончик свой. Ну например 3-20-56. Ну как всегда в торопях записал я его(номер) карандашиком на листке бумажки, потом долго носил бог весть где, ну а потом решил записать в книжечку, да вот записал то я уже 3-20-86.

Ну звоню знач-ся: (диалог)

Я)-Здрасьте, можно Романа?

Женщина(отвечающая) -Какого?

Я) -Такого-то(фамилия)

Ж) (шелестя бумагой) -Да, есть такой, но у нас разговаривать нельзя!

Я) (слегка удивлённо) -Но он мне очень нужен, вопрос жизни или смерти.

Ж) -Ну ладно, только недолго!

На том конце шуршние, потом шлёпание ног. Затем трубку берёт мой друг, я приветствую его, и тут он надрывным голосом начинает меня благодарить за то, что я его нашёл и (как он считает) сейчас буду спасать. Я в тихом шоке пытаюсь выяснить от кого. И тут он мне сообщает: -Ты ж в вытрезвитель звонишь! Я тихо выпал в осадок. Но ента ошибка спасла моего товарища! Накануне комиссия получила от поступающих деток презент и торжественно отгуляв в полном составе попала в медвытрезвитель.