шевелить руками-ногами. Строго наказав папе беречь меня аки красное знамя полка, мама благословила нас в долгий путь.

По пути на автобусную остановку родитель пару раз извалял меня в снегу, поскольку наклоняться и вести меня за руку ему было лень, а проверять, есть ли я рядом с его коленкой, забывал. Перемещаться в шубке было все равно, что топать в скафандре по болоту, поэтому периодически я бухалась головой в сугроб и ждала, пока меня достанут.

Добравшись до остановки, родитель с облегчением призвал меня к ноге и пустился в обсуждение чего-то там со знакомым, который тоже спешил на работу, но пешком идти поленился.

Оставленный без присмотра ребенок отчаянно скучал и при виде подошедшего автобуса решил проявить инициативу: то бишь, попытаться забраться в него самостоятельно, однако задрать ногу на ступеньку мешала шубка. В конце концов, я, сосредоточенно сопя, поскользнулась на бордюре и уехала под автобус. Родитель потерю чада не заметил, а нечуткий к детскому горю народ активно загружался в салон, перешагивая через торчащую из-под него голову. Я меланхолично созерцала грязные подошвы и молча ждала, когда же меня заметят.

Заметила какая-то женщина, одна из последних на остановке, которая легким движением руки извлекла меня за шкирку и поставила перед папой, который уже начинал озираться.

— Ваш ребенок? — грозно уточнила она.

— Ой, — озадачился папа. — Мой. А где вы его нашли?

После этого мама не разговаривала с ним неделю.