Кеша всегда был дубом. Но при этом умудрялся оставаться удачливым бизнесменом. Наверно, это как-то связано. Скупал он сотнями тонн вечнозеленые помидоры, бич наших среднерусских полей. За гроши скупал. Не выкидывать же, размышляли приунывшие аграрии. Складировал Кеша эти трофеи цвета хаки загадочным методом. Бурно перемешивал их с такими же вечнозелеными бананами из далекого Тая. Полная безнадега. Сколько не перемешивай эту зелень, про нее уже всё сказано:

"А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь! "

Однако же, дня через три на прилавки кешиных магазинов уходили вполне себе красные, аппетитные помидоры. И такие спелые бананы, что от одного их вида хотелось взобраться обратно на дерево.

На этом фокусе-покусе Кеша и поднялся. А всего-то навсего — однажды он просто случайно проснулся на лекции. Она оказалась по биохимии. И там ясно было сказано — помидоры и особенно бананы активно выделяют этилен. Коий и заставляет их покраснеть или пожелтеть соответственно, когда пришли сроки. При жаре или ветре этилен быстро испаряется и не дает осуществить задуманное природой. А на складе — сама то.

Так что — ученье свет, неученье тьма. Просыпайтесь иногда на лекциях.

Был 1992 год. Лихое время. Мы были самодеятельными туристами, и любили ходить в горы. Но с деньгами тогда было туго. Поэтому организовалась некая спортивная группа, взявшаяся отвезти группу немцев на Алтай. Отвезти — это значит организовать их поездку, отвезти и отнести их палатки, спальники и продукты на точку начала похода. Точка начала

В школьном учебнике по биологии была глава "свойства жизни". Под названием главы была карандашная приписка: "1) жизнь тяжела"

Работаю в начальной школе. На днях выверяли списки первоклассников. Первого сентября ко мне придут учиться Александр Сергеевич Сушкин и Арина Родионовна Кукушкина. Ждём-с...

Сопромат у нас вел молодой очкастый ботаник по фамилии Тархов. Предмет знал (чего там знать-то?), семинары вел увлеченно, из-за чего был вечно перепачкан мелом, так как все нагрузки и воздействия демонстрировал с помощью рук. Он их ломал, сжимал, растягивал, крутил и изгибал, вырывая из заделки. А однажды пришел преподавать с загипсованной рукой. Причем не просто загипсованной а торчащей вперед на подставке. Зал стих.

— Допрыгался, — с сожалением шепнул кто-то.

— Доломался скорее, — ответило негромкое эхо, — как же теперь?

Преподаватель с грустной миной, молча сел на краешек стула. Было слышно, как в самом уголке тихо всхлипывает какая-то впечатлительная девица, тайно влюбленная в сопромат.

— Семинара не будет? — разорвал тишину чей-то робкий и от этого хриплый мужской голос.

— Отчего же? — очнулся Тархов и постучал пальцем по гипсу, — так даже нагляднее, мела на гипсе не видно, а вместо шарнирной заделки теперь жесткая.