Мои бабушка с дедушкой были очень обеспеченными людьми. Дед занимал при советской власти какую-то партийную должность, потом был депутатом, всегда они жили хорошо. Огромная квартира, машина у деда, дачный участок с добротным домом почти в лесу, накопления на счетах. У них было трое детей: старшая сестра, потом сын (мой папа) и ещё один брат младший.

Сначала умерла бабушка, потом дед, почти следом, не смог без бабушки. Наследство поделили между тремя детьми, продав всё имущество и поделив деньги, и деньги со счетов разделили. Это было в начале нулевых. Старшая сестра купила две квартиры детям своим, сдавала их. Хотела, правда, обмануть систему, купила квартиры в домах под снос в надежде что за них дадут жилье в новостройках, но в итоге ей дали квартиры на окраине города и в пригороде. Ещё на деньги купила дорогую машину мужу, которую они с трудом содержали.

Младший брат просто промотал деньги. Вкладывался в сомнительный бизнес, погорел, ещё раз куда-то вложил, тоже просрал, и от наследства осталась только маленькая однушка.

Мой папа оказался умнее. Купил нормальные квартиры, сдавал, копил, искал вклады с хорошими процентами, вложил в стабильный бизнес, в итоге за почти 20 лет приумножил наследство. И теперь сестра с братом на него ополчились, мол, он им должен. С хера — непонятно! Они твердят, что ему больше досталось изначально, но это неправда, конечно, всем поровну. Причем папа предупреждал и сестру насчет квартир в домах под снос, и брату предлагал не вкладывать в первое попавшееся дело, но его не слушали. В итоге никто не в плюсе, сейчас живут беднее, чем могли бы, а виноват мой папа.

Моя девушка, с которой мы живëм вместе уже полгода, не умеет готовить. Совсем. Никак. Её максимум — разогреть что-то в микроволновке. Готовлю дома я. Просил её научиться, она ни в какую, начинает кипеть: "Ты хочешь, чтобы я тебя обслуживала? "Да не хочу я. Хочу нормальной домашней еды. Я умею готовить. Могу сварить супы. Умею простые вещи,

Летел самолетом домой, впереди меня сидела семейная пара с ребенком, я их не видел, только слышал, как жена все три часа бухтела на супруга: то ей холодно, то жарко, то захотела сок, то всё ли он забрал из отеля, то "своди ребёнка в туалет", он что-то бубнит, но беспрекословно всё исполняет. Хотелось ему сказать: "Эй, тюлень, двинь ей по загривку, нельзя так прилюдно человека унижать на весь салон", — но потом подумал, наверное, он терпит её истерики или из-за жилплощади, или она обалденно готовит борщи.

Когда приземлились, я снова их увидел у багажной ленты, он был широкоплечий, выше неё на голову, она — страстная, с горящими глазами, с красивой, потрясающей фигуркой. Багаж долго не выдавали, она начала на него наезжать, что им надо быстрее домой, лететь надо было другим рейсом, и что они с ребёнком уезжают, а он остаётся ждать чемоданы. И тут я понял, дело не в жилье и не в ужинах. СЕКС с большой буквы — только он заставляет его терпеть все унижения. Она два в одном: и жена, и любовница. Днём она им крутит, как хочет, а ночью он отыгрывается на ней по полной.

"Убийца — дворецкий" (из английского юмора).

Издревле для аристократа трахать всякого рода служанок в своём имении было то ли почётной обязанностью, то ли приятным развлечением - точно не знаю, но практиковалось оно повсеместно. Рождённых в таких отношениях детишек аристократ благородно пристраивал как мог. Мининимум до конца 17-го века дворянские дружины и прочее ополчение на две трети комплектовались из мальчиков-бастардов, а девочки пополняли ряды служанок.

Потом войн стало меньше, мальчики-бастарды пошли в слуги, конюхи и т. п. , девочки продолжали пополнять ряды служанок.

Получается, что большинство дворецких связывали с господами не просто служебные, а прям-таки кровные узы. Пожизненная преданность, доля в наследстве, всё такое... Поэтому убийца дворецкий — это не просто там, это ужасающий феномен, восходящий к Эдипу, Хаму и Ною, Каину и Авелю! помощнее "Фауста" Гёте.

Думаю, именно поэтому знаменитый "Кодекс автора детективов" строго рекомендовал не делать преступником кого-то из домашней обслуги.

С тех пор, как завязал, любое застолье перестало отличаться от делового завтрака. Так и этот новогодний ужин имел все шансы исчезнуть вскоре из памяти. Если бы не эта семейная пара.

С их слов, они, чтобы перестать собачиться на темы патриотизма и политики, поклялись не смотреть, не слушать, и не читать никаких новостей. На полгода. Было очень,