Я впервые увидел её на улице по дороге домой. Она сидела на обветшалой остановке и пыталась согреться, кутаясь в тонкую курточку в двадцатиградусный мороз. Каюсь, хотел пройти мимо, подумав, — не мое дело. Но она так дрожала...

На вопросы "кто она" и "что случилось" не отвечала, может, стеснялась, может, боялась. Холодало, я решил отвести бедняжку к себе домой. Глупо, опрометчиво, но тогда я не видел в ней воровку, только забитого израненного зверька. Как мог, отогрел, накормил. Готовлю отвратительно, но она сказала, что это был самый вкусный обед в её жизни.

Девчушка наконец почувствовала безопасность и заговорила. О том, как жила в семье наркоманов, как мать отправила работать проституткой, как юное тельце долго изнывало от боли, про жуткий побег из родного города. Она мыла полы в маленьком магазинчике и за это могла спать в подсобке, пока он не закрылся. Последнюю неделю спала на улице, иногда, если посчастливится, на вокзале. Я уложил ее на диванчике, накрыв двумя одеялами, а утром пообещал решить, что будем делать дальше.

Когда проснулся, ее уже не было. Диванчик пуст, дверь захлопнута. Она взяла с собой только пару сушек из вазочки на кухне. Полиция искать отказалась, поэтому я, как мог, пытался сам, но она, словно мираж, бесследно исчезла.

Пять лет спустя я встретил ее вновь. Опять на улице, но не в том городе, не на той улице. Не замерзшую, не в обносках. Прекрасная, посвежевшая, она гуляла с маленькой дочкой на детской площадке. И в миг, когда наши взгляды пересеклись, я ощутил невероятное чувство. Это было счастье.

Росла в поселке, в школе наш класс был единственным с учениками только из поселка, остальные комплектовались из деревень района. Мы были очень дружными с первого класса, да даже с садика. В шестом классе к нам добавился новый мальчик, переехал к бабушке. Мы взяли над ним шефство. Все лабораторки-контрольные покрывали, помогали, отбивали от деревенских. В 9-11 классах вытянули на экзаменах. После 11 не собиралась поступать в техникум, но подала доки ради того, чтобы решить ему математику — с русским помог другой одноклассник. Сдала, забрала доки, уехала оттуда, контакты со всеми поддерживала, конечно. Перед окончанием техникума мальчику привалило наследство в виде деревенского магазина, кое-кто из класса попросился к нему на работу, мальчик им заявил, что не для того пробивался в жизни, чтобы тянуть на себе колхозников.

В этом году впервые собрались всем классом — нам по 31-32 года — из 17 одноклассников восемь ведут совместный бизнес, остальные разъехались по городам покрупнее, все более-менее устроены, всегда готовы прийти на помощь другим. Только один мальчик плакался нашей бывшей классной — мол, не принял его коллектив, не помогали ему после школы, всем повезло, а ему нет. Отобрали магазин за долги, живет в бабушкиной квартире, долгов за коммуналку больше 400 тысяч. Скинулись и оплатили, чтобы не расстраивать классную. На работу его так никто к себе и не взял.

У мужа появились сопли, температуры нет, даже боли в горле нет, просто обычные сопли... Но, с@ка, он даже прихрамывать начал, не говоря уже о выражении лица, наполненного вселенской скорбью.

Недавно по телевизору увидела первые серии сериала: "моя прекрасная няня", последний раз смотрела подростком 12 лет назад, тогда переживала за няню Вику, а сейчас мне так стало жалко Жанну Аркадьевну.

Когда дочь смотрит "Щенячий патруль", в конце в каждом мультике звучит фраза: "Если случится беда, только свистни!" — в этот момент муж тут же бросает всё и начинает громко напевать: "... только свистни, он появится. Чёрный плащ!"