"Что делать с Пельтцер? Она совсем не помнит текст…" В спектакле "Поминальная молитва" у нее была крошечная роль, но ведь и ее надо было сыграть! И тут встал Саша Абдулов: "Не надо! Не убирайте Пельтцер из спектакля… Я буду говорить за нее текст".

И действительно, Абдулову удавалось изящно все сделать, было незаметно, что она забывает слова. Между ними сложились трогательные отношения нежной дружбы, как между сыном и матерью — они так и говорили друг про друга: "сыночек", "мама". Татьяна Ивановна любовалась его красотой, робко восхищалась, болела за его неудачи и успехи.

Думаю, что Абдулов стал важной вехой в ее нелегкой жизни. Он спас ее от отчаяния. И на сцене он, игравший ее сына, спрашивал: "Мама, вы, наверное, устали? "И Пельтцер, собравшись с мыслями, отвечала: "Да, очень! "И тут же — овация. Так на нее реагировал зал. Зная, что Пельтцер появится в конце спектакля на несколько минут, ее выхода ждали.

Ну а последние ее приезды в "Ленком" были без выходов на сцену. Она просто приезжала, чтобы посидеть в гримерке, подышать театральным воздухом, поздороваться с актерами.

Как-то в один из таких приездов кто-то ей сказал: "Людям, наверное, кажется, что вы никогда не были молодой…" Она поду­мала и ответила: "А мне кажется, что я никогда не была старой…"

смысле и задающиеся вопросом "кому этот перл посвящён".

Опубликованная история больше не принадлежит автору, а если люди снизошли до прочтения и нашли собственное её понимание, это их право. Потому, что для них написано и не нужно с ними спорить.

Много лет назад, когда я только начинал писать, мне довелось попасть на форум, где обсуждался один из моих рассказов, кем-то стыренный с Анекдот. ру. В форуме была страшная ругань на тему "что хотел сказать автор этим бредом".

Отдельно стоит отметить, что в начале 2000 годов сам факт интерактивного контакта был подобен чуду и увидеть, что моим рассказом не просто заинтересовались, а активно обсуждают, для меня было подобно елею с небес вперемежку с мёдом. Тогда в сознании не укладывалась массовость посетителей на Анекдотах, и я подозревал, что мои истории читает только Дима Вернер, он же обсуждает их под разными псевдонимами.

Как положено небожителю, я решил вступить в контакт с аборигенами, и в сияющих лучах славы заявил о своём присутствии:

— Господа, ничего из того, о чём вы говорите, автор не хотел сказать этой прекрасной историей. Он попросту желал описать один день из жизни кота по имени Кузя.

— А ты кто такой, — мгновенно отреагировал один из "литературоведов".

— Автор, — ответил я и засочился елеем.

— А не пошёл бы ты, автор, нах, — вмешался другой участник интеллектуального диспута, — мы без тебя разберёмся, что ты хотел сказать.