До сих пор не понимаю, как надо мыслить, воспитывая ребёнка, чтобы он боялся родителей больше, чем маньяка или перелома. В детстве прятала порезы и ссадины — "У, дура неуклюжая". В юности месяц ходила с тугой повязкой на голени, из-за дикой боли хромала, потом выяснилось — трещина в кости. Потом много лет нога не заживала — поздно было. Срезали путь через гаражи, и (привет, 90-е) придурок пьяный газанул резко и сшиб. Узнали бы — выдрали точно, хотя сами там ходили и знали, что я там хожу. Потом парень сломал ребро нижнее правое, сильно. Мы, конечно, расстались, но родители до сих пор не в курсе, только муж знает. В метро мужик полез хватать меня руками. Мать его отогнала, а потом неделю обзывала, что я сама не справилась — в 13 лет-то. И много таких примеров. До сих пор не могу понять, зачем унижать и оскорблять ребёнка, который получил травму не по своей вине.

Один из самых забористых снов снился мне еще в школе: будто число под корнем — это мой близкий родственник, а я — его третья степень. И я должна спасти своего родственника из-под корня, иначе он умрет. Но если его спасти — исчезну я. Этот кубический корень сотрясает, я мучаюсь между угрызениями совести и истерическим желанием жить. В конце концов я решила собой пожертвовать и... проснулась в холодном поту с криками. Такой эмоциональной математика больше никогда для меня не была)

Посмотрев очередную серию нескончаемых детективов о спятившем человеке, который убивает людей, утверждая, что такова воля Божья, призадумалась. А почему, собственно, и нет? С Моисеем/Ноем Бог говорил напрямую, Авраам тоже слышал его глас и даже был готов убить родного сына. Что, если наши психушки просто кишат людьми, с которыми реально говорит Бог? Просто он очень зол и действительно хочет всех убить.

Мой дед прошел войну. Всю жизнь работал, перенес четыре инсульта и не счесть сколько инфарктов. После последнего инсульта слег, а когда пришел в сознание — считал, что идет война, собирался каждый день на фронт, родных не узнавал: кого-то считал врачом, кого-то сослуживцем. Вот только бабушку, свою жену, он не забыл. Помню, сидит на диване вместе с ней и говорит мне: "Не могу никого вспомнить, а вот ее знаю — моя Настенька", — и целует ее. Им было по 80, и я точно знаю — настоящая любовь может быть только такой.

❤