и прочие. Михал Михалыч всячески с ними боролся, притаскивал их в отделение и норовил возбудить дело по статье 227 УКза посягательство на здоровье под видом исполнения религиозныхобрядов. Но времена были уж не те. Начальство намекнуло защитникуправославия, чтобы больше таких нарушителей не приводил. Михал Михалычперешел к другим методам воздействия, но пошли жалобы от пострадавших, и начальство сделало ему более строгое внушение. Он немногоутихомирился, но по-прежнему считал кришнаитов заклятыми врагами.

Однажды в воскресенье мы шли по Арбату не по служебным, а поличным делам. Нас было человек шесть, в том числе и Михал Михалыч. Недалеко от Смоленской площади послышались знакомые звуки, при которыху Михалыча запылал в глазах священный гнев и сжались кулаки. Мыподошли. Кришнаиты, собравшись кучкой, постукивали в свои бубенцы игорланили обычное:

Харе Кришна, харе Кришна, Кришна, Кришна, харе, харе. Харе Рама, харе Рама, Рама, Рама, харе, харе. Устраивать мордобой в духе Михалыча было нельзя: здесь не наше отделение. Был применен иной способ.

Растолкав любопытных, мы приблизились к кришнаитам. Они, видимо, что-то заподозрили, но своей занудной песенки не бросили. Поглядываяна Михал Михалыча с опаской, они продолжали гнусавить:

Харе Рама, харе Рама, Рама, Рама, харе, харе. Дождавшись конца куплета, Михал Михалыч махнул рукой, и мы все дружно вступили, заглушив сторонников Кришны: В харю Мишку, в харю Мишку, Мишку, Мишку — в харю, в харю! По толпе покатился смех. Кришнаиты, не разобравшись, в чем дело, по инерции продолжали стучать в барабаны. А Михал Михалыч и с ним остальные горланили дальше: В харю Райку, в харю Райку, Райку, Райку — в харю, в харю! Всекругом хохотали. А кришнаитам пришлось убраться, потому что в такойобстановке их уже всерьез не воспринимали...

есть маленький цех, человек 20 мужчин работяг, от 30 до 60 лет, еще двое — начальник и мастер лет под 50, и две женщины, уборщица и кладовщица. Сегодня нас интересует только кладовщица Анна, в основном спокойная и добродушная женщина, два года уже как на пенсии, но продолжает работать за минималку. А что не работать... утром выдал кому что надо и весь день свободен... И поспит на складе и покушает и журнальчики почитает, а вечером свежая и отдохнувшая идет домой. Но, в один прекрасный день, черные дни дефолта добрались и до нее... Получив расчетку с зарплатой, Анна поняла, что уже третий месяц начальник ее обкрадывает, срезает ей зарплату, чтобы сэкономить фонд заработной платы, и получить премию. Чаша ее терпения переполнилась, она ворвалась к нему в кабинет и эмоционально, с демонстрацией жестов, высказала ему все, что о нем думает... на каких каруселях она его вертела, куда ему и его семье идти в ближайшее время, не забыв вспомнить про его маму, которая должна была стоять рядом в неприличных позах. Под конец, она громко хлопнула дверью, плюнула на нее, и сказав, что больше здесь ни кто и ни когда не будет работать так, как работала она, ушла в закат. Трудовую ей выслали по почте, а по закоулкам цеха еще неделю слышалось эхо ее голоса.... Я вертела вас всех.... и подсыхала ядовитая слюна на стенах.

Вот именно с того момента все пошло, все завертелось.

Жизнь движется вперед и свято место пусто не бывает. Где то наверху в заводских кабинетах потерли руки и прислали к нам новую кладовщицу. Ее подразделение сокращали, а муж у нее серьезный, при погонах с инспектирующей организации, все хлопотал, что бы ей нашли работу. Ну вот ее к нам и определили.

Акт 1. Женщина, лет 40, двое взрослых детей, дом полная чаша, все, что надо для спокойной жизни. Работала, ни кого не трогала. Прошло полтора года, стала она ходить по цеху какая -то задумчивая. Так, для приличия, поинтересовался, не случилось ли чего? Разоткровенничалась за чашкой чая, говорит муж стал ругаться, толстая стала, да и сама замечаю. Я ей... а может поменьше пирожков со столовой есть? Говорит.... пробовала, все равно толстею. Чаю попили и забыли. Оказалась беременная, пошла рожать третьего. Место освободилось во второй раз.

Акт 2. В тех же кабинетах опять радостно потерли руки и прислали нам новую кладовщицу. Девочку, лет 25, не замужем. Работала на заводе на холодном складе, на улице, часто болела, попросилась в тепло. Да пожалуйста. Честно, я ее особо и не помню. Она у нас проработала месяцев восемь и ушла в декрет. Кто отец, когда успела, вопрос так и не раскрылся.

Акт 3. Водитель дальнобойщик с транспортного цеха, узнав, что у нас опять открыта вакансия, подсуетился, поговорил с кем- то там наверху и перевел к нам свою жену, она работала на вредном участке завода, здоровьице -то у нее уже не то в 42 года. Двое взрослых детей, младший кончает школу. Проработала она около двух лет и вот, что -то случилось у нее с желудочно-кишечным трактом. Придет из столовой и блевать в туалет, говорит салатиком отравилась. На другой день ее выворачивает от пирожков, тоже были не свежие. Приходим на склад, дай, говорим большие гвозди, а она нас видит и бежит к унитазу.... наверное аллергия на нас или на гвозди. Пошла к гастроэнтерологу. Оказалась беременна. Ушла рожать третьего. Ее муж больше с нами не здоровался.

Итак, три кладовщицы в декрете одновременно. Где то в верхних кабинетах нашему начальнику дали кличку -" бык-производитель" и тихо ржали. Он обижался и говорил, вы же сами мне их прислали, я то причем..

Акт 4. Так как очередь наверху закончилась, а ставка есть, один из наших работяг устроил на это место свою молодую жену. Ему 40, 20 лет в первом браке так и не дали детей. Пока они еще не развелись, она сходила на сторону и сразу залетела. Помахала нашему коллеге ручкой и ушла в туман. Ну, он тоже не промах, через месяц женился на 20-летней студентке заочнице. Мы его сразу предупредили, она же тут глазом моргнуть не успеет, как залетит. А он улыбается... детей говорит хочу, хоть под старость.

Так и вышло, закончила она институт и ушла в декрет одновременно. Родилась двойня. Бинго.

Акт 5. Следующий наш коллега не верил во все эти проклятия и предрассудки. Спортсмен, атеист, устроил свою 18 летнюю дочь. Ну, типа сразу после школы не поступила в институт, тут посидит годик, подучит математику и на следующий год поступит. Мы говорим ему, у нас в цехе воздух плохой, 20 мужиков сперматозоиды выдыхают, залетит ведь. Он угрожающе посмотрел на нас и сказал, что если хоть кто на шаг подойдет к ней, яйца оторвет! А что, наше дело предупредить... и стали делать ставки.

Год еще не прошел, мы проводили дочку в декрет. Безумный папаша ходил и заглядывал нам в глаза, стараясь понять КТО-О-О. Но, она видимо сама познакомила его с будущим зятем приблудившегося откуда-то с соседней улицы. Он успокоился и пошел брать кредит на свадьбу и роды.

За цехом прочно закрепилась плохая репутация. Ржал уже весь завод. Ни одна женщина на заводе не соглашалась устраиваться к нам кладовщиком, даже тем, кому за 50. Те немногие, которым приходилось по делам заглядывать к нашему начальнику, приходили с опаской, постоянно оглядывались, не подкрадывается ли кто сзади и прикрывали детородные органы руками, кожаными папками с документами или любыми другими предметами. За порог не проходили, старались быстро переговорить из далека и убегали, как только вопрос решался.

Мы всерьез подумывали открыть при цехе коммерческую структуру по лечению бесплодия, но нам мешала проходная система.

Акт 6. Это уже не смешно, но отдел кадров опять прислал к нам кладовщика. Девушка, лет 25-27, двое малолетних детей. Больше рожать не планировала от слова совсем. Через год пошла рожать третьего.

Вообщем, терпение директора лопнуло. Он давно уже был в курсе нашего лечебного профилактория и слухов. Так как начальник уже три года получал пенсию, его на нее и отправили, поблагодарив за долголетний добросовестный труд. Ставку кладовщика сократили. Мастеру дали 0.3 ставки и теперь он ведет склад. Сам мастер уже два года, как на пенсии, но взял ипотеку и сказал, что пока не выплатит, не уволится. Может в декрет уйдет? А вдруг и мужики умеют? Ни кто из декретниц к нам не вернулся, наверное побоялись, кроме последней. Но она сейчас числится делопроизводителем. Вот как-то так, друзья. Если что, приезжайте.. Правда половина нашего состава уже на пенсиии, ну а что? А вдруг мы еще можем? Или может это не мы, а проклятие?