Обожаю позднюю осень. Это серое небо с тучами, словно нависающими над тобой; мелкий моросящий дождик. Темнеет рано, и, когда идёшь вечером домой по темному парку и видишь свет в окнах домов, так уютно становится. Сидишь поздно вечером на подоконнике — тёплый плед, пижама, вязаные носки, глинтвейн в кружке и интересная книга. И слышишь звук дождя, барабанящего по крыше. А впереди зима, и совсем скоро Новый год, и ощущение праздника. Самое любимое время.

1992 год, Москва, 2 "Б" класс, школьный новогодний утренник. Снежинки, мушкетёры, зайчики. И наш одноклассник Митька в туфлях на каблуках, в мини-юбке, накрашенный и в парике. Мальчик, который был одет как проститутка.

Зашли с дочерью (четыре года) в маршрутку. Напротив нас сидел дед с густой седой бородой. Дочь спрашивает:

— Пап, смотри! Это Дед Мороз?

Я говорю, что нет, просто обычный дедушка, тем более сейчас не зима. Тут у этого деда звонит телефон, он берёт трубку и таким басистым голосом отвечает:

— Дед Мороз слушает.

Дочь поворачивается ко мне и с довольным от счастья лицом говорит:

— Я же тебе говорила!

С детства мечтала о семье. О том, что у меня будет самый лучший на свете муж. Первые отношения не задались. Перечитав кучу литературы по психологии, решила составить портрет того, кто мне уж точно подойдёт до самых-самых мелочей. Прописала все детали на листочке. Даже профессию указала. В новогоднюю ночь загадала его! И получила. Человека с абсолютно каждым пунктом в пожелании. Но... я к нему абсолютно ничего не чувствовала! Забыла, [м]лять, загадать.