В своё время было у меня двое товарищей. Вместе занимались мы в кружке биологов, ездили в экспедиции, чудили и веселились. Потом мы с одним из приятелей поступили в университет, а второй наш кореш попал в медицинский институт. Ну, прошло, значит, время, закончили мы вузы, получили свои дипломы. Последним обрёл его будущий врач — там ведь учиться на год больше. Я к тому времени уже работал в НИИ. А подельник мой по разгильдяйству своему никакой работы не нашёл — и, по тогдашнему укладу, автоматически угодил в школьные учителя биологии.

И вот по поводу всеобщего нашего одипломливания была устроена грандиозная многодневная пьянка. На определённом её этапе оказались мы все трое почему-то на Невском. Мы с учителем кренились, качались и спотыкались, но ещё кое-как передвигались самостоятельно. А новоиспечённый эскулап уже и вовсе перемещаться не мог. Висел между нами бесчувственной сосиской, волоча ноги и повесив чубатую голову. Выглядели мы дико. Прохожие от нас, в основном, шарахались. Но вот кто-то замешкался, не отскочил, мы в него врезались и остановились. И это пробудило вдруг юного врача. Он с трудом поднял хмельную голову, хмуро оглядел встречных мутным взором и вдруг визгливо заорал:

— С дороги, сволочь! Что, не видите? Наука, здравоохранение и народное просвещение идут!

Стою вчера после тренеровочки около дома, протеин мешаю, сосед алкаш рядом сидит с пузырём водочки, спрашивает: "чё в бутылке? ", я говорю "протеин", ответ меня убил: "[м]ля, это же вредно" )))

В 1998 году в порту Лос-Ангелоса стоял сильно научный корабль. Он и счас там стоит, только меня там нет. Экипаж был смешанный — американско-русско-украинско-норвежский. На корабле все удобства, в том числе и бар. Но русские удивили поначалу всех исключительно трезвым поведением. В бар они не ходили и виски в каюты не покупали. Наслышанные о русском пьянстве иностранцы тихо шизели....

... А все потому, что по приходу в штатовский порт местные таможенные службы приказали слить из системы охлаждения радара денатурат (бо ядовит) и потребовали залить туда две тонны чистейшего пшеничного спирта.

Сам не пил кстати.

Произошла эта история давненько... Еще при социализме. Возвращались мы с другом поздним вечером домой с дружеской вечеринки. Дело было как раз в самый разгар борьбы с алкоголизмом. Идем мы значит, веселимся, дурачимся. Эх, молодо зелено. Ну и здесь мусора как водиться нас под белы рученьки, хвать! А не желаете молодые люди немного отдохнуть в вытрезвителе. Мы конечно не желали, но кто нас спрашивал? Оформили суки на раз-два. Ну делать нечего, прилег я на кроватку и закемарил. Тут кореш мой трясет меня за плечо, мол хочешь вмазать? Я ему че с дуба рухнул, мы же в ВЫТРЕЗВИТЕЛЕ! В трусах! Он мне, не ссы давай просись в туалет, там в сливном бачке стоит черпак водки. Половину мне оставишь. Ну так и сделали. Сперва я сходил, потом он, через некоторое время. Ну а на старые дрожжи как говориться бутылка эта ох как подействовала. И давай мы песняка драть во все горло. Оказалось пока меня оформляли, друган попросился в туалет и спрятал там бутылку которую нам в дорогу дали друзья. Все равно говорит менты бы при обыске отобрали. Сказать, что менты охренели, когда увидели нас в камере в четыре часа утра пьяными хоть выжми, ни чего не сказать. Они просто опе[тух]ели. И потом когда пришлп пора нас выпускать сам начальник трезвяка долго нас уговаривал рассказать как можно в этом учреждении нажраться в четыре утра? Обещал даже извещение на работу не высылать. Но мы ему не сказали ни чего... А вдруг еще как нибудь придеться?

Время давно за полночь, а жена только-только появилась дома. Гуляла на предновогоднем корпоративчике в кафе. Спрашиваю, как там было.

— Народа было не протолкнуться.

— Все ваши?

— Что ты, нас-то всего десять человек. Какие-то энергетики, какое-то РосВино, какие-то хомячки.

— Что за хомячки?!

— Откуда я знаю. Сидела компания на противоположном конце зала. Вышла оттуда женщина, немолодая уже, подошла к оркестру и объявила: ”А сейчас песня для моих хомячков”.