Ко мне в шестой класс на уроки повадился первоклассник. Георгий его зовут. Маленький такой, пух цыплячий ещё не растерял, а уже — Георгий. И имя это ему идёт необыкновенно. Хотя мне всегда казалось, что "Георгий" — это обязательно жгучий брюнет со сросшимися на переносице бровями, который непременно, вне зависимости от национальности, умеет танцевать лезгинку.

Мой же новый знакомый — белобрыс той особой русской белобрысостью, когда бровей нет настолько, что-то место, где они должны расти, аж краснеет от смущения по причине их полного отсутствия. На голове волос настолько много, что они даже не умещаются, а сбегают двумя русыми тонкими струйками-ручейками по шее куда-то ему за шиворот. Лучше бы Георгия назвали Львом, наверное.

А ходит ко мне на уроки Георгий потому, что его старшая сестра Вика учится в шестом. Когда у брата уроки заканчиваются, у неё они всё ещё идут. Одного же его отпускать домой нельзя: две дороги переходить надо. Кроме того, ключи Георгию доверить невозможно, ибо сами понимаете... почему.

"Сдать" его в группу продлённого дня тоже не представляется возможным, так как Георгий свободолюбив, горяч и сугубо независим. То есть обладает теми самыми качествами, которые мешают ему влиться "в дружный детский коллектив" в "свободное от основной деятельности время", которое протекает для него в 1 "Г" ежедневно, кроме выходных, с 8? 30 до 12? 35 в стенах нашей школы.

Вот и попросила меня однажды Вика, чтобы позволил сидеть Георгию иногда (всего 3 раза в неделю) на последнем уроке вместе с нею за последней партой.

Когда он впервые вошёл в наш кабинет русского языка и литературы, то сразу же направился к моему учительскому столу, чтобы засвидетельствовать своё почтение и уточнить, действительно ли я позволил его старшей сестре, чтобы он мог присутствовать на наших учёных занятиях.

Перечитайте, пожалуйста, ещё раз предыдущий чопорным языком написанный абзац моего повествования!

Прочли?.. Ну так вот, это почти дословно процитированное высказывание Георгия, когда он ко мне приблизился. Я слегка обалдел от этакой языковой изысканности и некоторой приятной речевой старомодности, не удержался и пожал ему в ответ руку. Георгий воспринял это как должное, чуть кивнул мне — тоже весьма степенно — и отправился за последний стол, где Вика уже приготовила места для себя и брата.

Признаться, я и не думал, что его присутствие на наших уроках причинит мне много хлопот. Предполагал, что старшая сестра обеспечит его цветными карандашами и альбомом для рисования, где в течение 45 минут он будет изображать в деталях дым или трубу, из которой этот дым происходит.

Но каково же было моё удивление, когда со звонком на урок он встал из-за парты, как и все окружавшие его шестиклассники, на моё приветствие опять склонил голову, а затем почти лихо, по-кадетски даже, я бы сказал, вздёрнул подбородок.

Усевшись за парту, он порылся мгновение в недрах своего довольно увесистого рюкзака с гигантской буквой "Г" на передней плоскости и извлёк оттуда солидных размеров том. Извлёк и стал читать. К моему изумлению, "не изображал чтение", а читал, читал весь урок, внимательно, темпераментно и страстно.

По теням, блуждавшим по его лику, можно было даже предположить, что сейчас свершается на страницах книги. Когда коллизии происходящего в недрах кем-то придуманного мира его настолько увлекали, что он абсолютно абстрагировался от реальности, то даже хохотал коротко или скорбно вздыхал, но сам того не замечал, а потому не конфузился и не извинялся.

После окончания урока он со мною простился, абсолютно отчётливо проаудировав мои довольно мудрёные имя и отчество "Всеволод Иммануилович" и отбыл вместе с близкой своей родственницей к постоянному месту жительства.

Когда его посещение стало уже третьим, я всё же не удержался и спросил:

— Георгий, мне было бы любопытно узнать, что Вы читаете столь увлечённо в то время, как Ваша сестрица осваивает корни с чередованиями?

Вопрос его совсем не обескуражил. Он тут же извлёк из рюкзака книгу и протянул её мне со словами:

— Извольте взглянуть. Сейчас я читаю серию книг Альфреда Шкляревского о приключениях Томека Вильмовского, который путешествует по различным странам и континентам. Это третья книга — "Томек на тропе войны". Две предыдущие показались мне достаточно занятными.

Мне хотелось продолжить беседу, но тут вмешалась Вика:

— Извините, — сказала она, обращаясь ко мне, и тут же перевела глаза на Георгия, — мама звонила. Она ждёт нас к обеду.

Георгий раскланялся со мною и ушёл, к моему невероятному сожалению…

С тех пор при каждом удобном случае я старался завязать с ним хоть какие-то неформальные отношения и о чём-нибудь поговорить. Георгий был вежлив, неизменно корректен, но дистанцию сохранял, не торопясь идти со мною на сближение.

А ещё через несколько дней, выйдя из школы и направляясь к автобусу, я вдруг ещё издалека увидел, что рядом с остановкой, в сквере, стоят Георгий и Вика, а против них трое мальчишек, кажется, из седьмого класса. Причём по расстановке участников этой сцены было понятно, что Георгий загораживает собою сестру. Зрелище было трогательным. Она почти на голову выше брата, а он прикрывает её собою. Противники — ещё крупнее. Все настолько увлечены тем, что сейчас происходит, что абсолютно не замечают ни того, что вокруг них, ни того, кто сейчас наблюдает за ними.

И слышу взволнованный, почти драматический голос Георгия. Но криком это не было. Говорил юный мужчина, и в его совсем ещё детском голосе звучал металл:

— Вы, конечно, можете начать драку и, скорее всего, думаете, что одержите верх надо мною. Но это не факт, как мне кажется. Знаю, наверное, только одно: к ней прикоснуться я вам не позволю. И не только потому, что Вика — моя сестра. Она, прежде всего, девочка, а мужчина, даже если он пока ещё всего лишь мальчик, не смеет издеваться над женщиной, даже если она пока ещё девочка.

…Надо было вмешаться. Мне или Вике. Но мы все (враги Георгия — тоже!) стояли в каком-то оцепенении и не знали, что делать. Первым стряхнул с себя гипнотическое очарование слов Георгия тот из "бойцов", что стоял к нему всех ближе. Он круто развернулся и пошёл прочь. За ним последовали и двое других. Георгий же привстал почти на цыпочки, взял Вику под локоть и повёл её к переходу через дорогу.

Назавтра Георгий на урок ко мне не пришёл. Я спросил Вику о причине его отсутствия. Она, почему-то виновато, опустив глаза, ответила:

— Он заболел. Лежит дома с температурой. Вчера очень… переволновался…

Олег Букач

Всю жизнь я ненавидел гаишников. Как-то поехали мы с братом покататься по вечернему городу. А перед этим поужинали острой едой (лука там, чеснока наелись в довольно большом количестве). Едем, — как же! — останавливают. Шибздик какой-то, метр с кепкой.

— Пил? А ну-ка дыхни! — любят гаишники у граждан изо рта нюхать, просто прет их это дело. А мне че? Щас, думаю, я тебе дыхну! Сморщился так гаишник, отдал документы сразу, ну, поехали мы дальше кататься.

Проходит некоторое время, заехали мы в один микрорайон, а выехать не можем, перекопано все теплотрассами. Пришлось пробираться по газонам, а под конец аккуратно съезжать с высокого бордюра возле остановки. Откуда ни возьмись — машина с этими же гаишниками. Спрашивают, че за езда типа? Оправдываемся, перекопали, мол, все, проехать невозможно. А документы? Говорю, вы ж меня полчаса назад останавливали. И тут этот шибздик, метр с кепкой:

— Че-то не узнаю, а ну дыхни! — Опять сморщился, документы мне отдает и говорит убито: — Узнал!:-)

УСЛУГИ ГРУЗЧИКОВ

Заказчик попросил выкинуть старый диван на свалку. Долго упирался за цену. Ему показалось, что 400 рублей очень много за то, что я по частям вынесу диван.

— У меня третий этаж, свалка недалеко. Сделай скидку!

Полтинник скинул. Из-за того, что до его адреса можно было на своих двоих быстро дойти, а не ехать на другой конец города.

Я складировал разломанный диван у подъезда, чтобы потом отнести на свалку.

Когда я вытащил последние остатки, заказчик мне сунул деньги. Не успел я пересчитать их, как дверь квартиры захлопнулась.

В руках оказалось 200 рублей. На уговоры он не реагировал и грозился вызвать полицию. К нему подключились соседи, которые, не зная всей истории, могли так же поступить. Я вышел из подъезда. Первая мысль — оставить диван.

Но неудобно как-то. Люди ходят, спотыкаться будут. Решил просто сдвинуть его в сторону.

Из какой-то части дивана выпала книжка. Взял её в руки. Достоевский, "Идиот".

Ну а кто я ещё, раз согласился на этот заказ. Открыл книгу. И прямо на первых страницах обнаружил пятитысячную купюру.

Улыбнулся. Ну, в принципе, можно донести диван и до свалки за такие деньги.

Нас в армии учили на занятиях по оружию массового поражения и защите от него, как гасить огонь на себе или на ком-то.

Старшина выдал две старые шинели для занятия.

Ваня Дидяев надел их одну на другую. Подполковник-преподаватель расставил вокруг него самых здоровых ребят. Сказал: "Когда человек горит — может начать панически бегать. Если побежит — свалите его подсечкой и затушите шинелью".

После этого плеснул Ване на спину четверть стакана бензина и поджёг.

Ваня бегать не стал, а лёг на спину и покатался по земле.

Так же обряжали и "поджигали" других участников занятия.

Мы — молодые лоботрясы — были на этом занятии беспечны и веселы. Преподаватель — сосредоточенно серьёзен.

Так нас учили.

Сорок лет прошло.

ГВВСКУ. 271 взвод.

Преамбула будет длинной.

В 1988 г у нас разбилась кошка, упав с карниза 9 этажа. Это происходило на глазах моей мамы, и ее чувство вины было безмерным. Вся наша и наших других котов последующая жизнь проходила под девизом "задохнись, но окна не открывай". Тем не менее жизнь способна внести коррективы в любые принципы. Июль 1996 года выдался очень