папу. Мама придумала историю, что папа — разведчик, сейчас на задании. Сын требует подробностей, и мама придумывает, так что получается многосерийный рассказ. Сын не позволяет выбросить старый костюм бывшего мужа, так что костюм стал частью легенды. И вот сыну уже 5 лет. Однажды он гуляет возле дома, мама приглядывает за ним из окна, дело к вечеру. Вдруг сын ненадолго исчезает из поля зрения, а потом забегает домой и возбужденно кричит: "Мама, я папу нашел." Мама успокаивает его, но он не слушает, кричит: "Папа ранен, он там лежит, надо скорее его забрать," — и тянет маму на улицу. Мама не может его успокоить, идет с ним на улицу. Сын тянет ее на близлежащую помойку — там обычное дело: лежит пьяный грязный бомж, физиономия побитая, но живой, шевелится. Мама пытается увести ребенка, но тот близок к истерике: "Это раненый папа." А ребенка волновать нельзя. Мама решает завести бомжа домой, может быть, покормить, пока ребенок успокоится да ляжет спать, потом бомжа спровадить, а утром сыну сказать, что папа снова ушел на задание. Они вдвоем поднимают бомжа, он смирный, что-то мычит, но потихоньку идет. Завели его домой.

Мама говорит сыну: "Сейчас папа помоется, потом поужинает, но ему мешать нельзя, так что ложись пока спать." Но сын все еще близок к истерике:

"Нет, я буду только с папой." Вместе заводят его в ванную, мама кое-как раздевает бомжа, заталкивает его в ванну, включает холодный душ. Бомж ничего не понимает, но под холодным душем немного приходит в себя, что-то бормочет. Мама приказывает ему: "Мойся, потом поговоришь." В это время сынишка тащит в ванную костюм бывшего мужа: "Папа, одевайся." Бомж слегка приходит в себя, ничего не понимает. Мама жестко говорит бомжу:

"Переодевайся, и ничего не спрашивай." Сынишка тащит бомжа на кухню:

"Мама, папа хочет кушать." Мама вынуждена выставить еду. Сын восторженно подкладывает бомжу кусочки. Бомж ест, постепенно приходит в себя. Мама пытается уложить сына спать, но он требует, чтобы папа спал рядом. Мама вынуждена постелить на полу, сама в полудреме сторожит, как бы чего бомж не выкинул. Утром та же история: сын ведет гостя в ванную, дает мамину бритву, потом кормит его завтраком. Но теперь уже гость не выглядит бомжом: выспавшийся, вымытый, бритый, в хорошем костюме — вид довольно приличный. Улучив момент гость пытается выяснить, в дело. Мама объясняет. Потом гость уходит, дав честное слово сыну, что ему надо выполнить небольшое поручение, и он к вечеру обязательно вернется. И действительно вернулся. Но приехал на машине, с цветами для мамы.

История оказалась довольно обычной. Он — зам. директора довольно крупного завода, развелся, стал крепко пить. После очередной пьянки отстал от собутыльников, не помнит, как оказался на помойке побитым.

Теперь они живут хорошей семьей, родился второй сын. Первый сын окреп, сейчас ему 8 лет, рассказывает всем, что его папа раньше работал в разведке, а теперь после ранения работает на заводе.

ко мне и с какой-то безумной надеждой во взгляде тянет ко мне руки:

— Мама, я больше всего люблю мочу сдавать!

* * *

В больнице Санька научился считать, я этому порадовалась и это дело поощряла. Ходили с ним на процедуры, общались с больничным людом, и часто я наблюдалала, как он, видя новые предметы, беззвучно шевелит губами и двигает пальчиком — считает. Иногда роняет: "Три лампы в палате у нас", или: "Пять пуговиц на халате у тети", или: "Четыре мухи на стене сидят", ну и т. д.

В палате нашей лежат — кроме него и меня – еще три мальчика, школьники младших классов. И вот как-то пришла медсестра, загнала всех четверых на кровати, сделала уколы и ушла. После этого в палате тишина, дети подавленно молчат, переживают случившееся. Потом один из мальчиков решает встать. С трудом сползает с постели, тихо жалуясь:

— Блин, жопа болит...

Небольшая пауза, после чего Санек ровным голосом уточняет:

— Четыре жопы болят.

* * *

В песочнице трое друзей: пятилетние Маша с Димой и мой трехлетний Санек.

Маша говорит Диме:

— Давай играть. Я буду хозяйка дома, а ты будешь хозяин дома.

Забытый по малолетству Санька суетится:

— А я буду... А я буду... Ваш папа!

* * *

Стараюсь выманить Саньку на прогулку. Говорю ему:

— Давай мы с тобой сейчас оденемся и поедем зверей в Африку лечить.

Рассказываю, уговариваю. Не помогает.

Спряталась от него в ванной. Слышу, он ходит, ищет меня и говорит растерянно:

— Где мама... Мама в Африку ушла...

* * *

Суечусь на кухне по хозяйству. Нехватка времени, ничего не ладится. Тут еще Санька пристал с расспросами. Только объяснила, спрашивает опять то же самое. Я громко выговариваю ему:

— Саша, у тебя зачем голова на плечах? Соображай хотя бы немного сам!

Санек обиженно замолчал. Потом тихонько говорит:

— Морда мохнатая.

* * *

Делаю Саньке воду с вареньем. Он с нетерпением прыгает на своем стульчике, тычет пальцем в направлении стакана:

— Вот это вот... Стаканчик... Дать... Полное баланды... (см. "Кошкин дом")

* * *

Читаем с Санькой "Золушку". Он спрашивает:

— Мама, что такое слуга?

Я отвечаю:

— Это, Саша, у богатых были такие люди – слуги. Они и стирали, и убирали, и готовили – все делали.

Саньку озаряет:

— Мама, а ты – слуга?

* * *

Купила Саньке детское домино. Говорю ему:

— Вот здесь на коробочке написано: игра, детское домино.

Спустя какое-то время вижу, как он "читает", водя пальцем по коробке:

— Дет-ска-я до-мо-ва-я иг-ра.

* * *

Саньке подарили новую книжку про животных. Листаем ее вдвоем с ним.

Обсудили понятия травоядных и хищников. Я ему привела примеры: "Корова, лошадь – травоядные животные, а лев, тигр, волк – хищники". Убежал играть. Потом бежит с вопросом:

— Мам, а спиногрызы – хищники?

* * *

"Пасем" наших драгоценных отпрысков во дворе. Они копошатся в песочнице, а мы, несколько молодых пап и мам, стоим рядом и что-то увлеченно обсуждаем. Рядом с песочницей – невысокое раскидистое деревце ранетки, на которое любят лазить дети. И в этот раз один из мальчишек, Фаиль, оставил свои куличи и решил слазить. Залез на нижнюю ветку — и ни туда, и ни сюда. Один из взрослых, Серега Ионов, отвлекшись на секунду от разговора, спустил древолаза на землю, после чего продолжились игры и разговоры. В какой-то момент из песочницы слышится осуждающий Сашкин бас:

— Дядя Сережа, положите Фаиля обратно на ветку – он дразнится!

* * *

— Ма-ляв-ка! Ма-ляв-ка! Мне семь лет, а тебе – только пять! Я в школу пойду! Ты – малявка, а я – уже большой! — дразнит Сашку сосед Сережка.

Приунывший было Санек защищается:

— Зато ты раньше меня старичком станешь.

* * *

Выбиваясь из сил, тащу санки с Сашкой через длинный грязный рыхлый сугроб, а он там в санках играет в шофера и кричит мне:

— Мама, быстрее, быстрее! Я третью скорость включил!

* * *

У нас сидит в гостях знакомый. За разговором поинтересовался, как мы встретили Новый Год. Потом говорит:

— А я на Новый Год болел.

Я спрашиваю:

— Чем?

— Да черт его знает чем. То ли ОРЗ, то ли грипп подхватил.

А Санька, хихикая, острит:

— А, может, мухомор съел...

* * *

Санек плещется в ванне, "плавает", "ныряет". Лег на спину, выставил свой стручок из воды и радостно говорит мне:

— Смотри, труба на корабле!

* * *

Переодеваю Саньку. Тут меня из другой комнаты позвал муж, и я откликаюсь:

— Подожди, у меня тут Санек в костюме Адама.

— В каком костюме? – насторожился сын.

— Когда человек голый, про него говорят, что он в костюме Адама.

Санек немного подумал, а потом заявил:

— Мама, а у тебя лицо в костюме Адама.

* * *

Октябрь. Саньке очень понравилось плескаться в лужах, но мне, конечно, это не пришлось по душе. Чтобы избежать слез, старалась его отвлечь.

Когда он приближался к луже, я начинала отходить быстрым шагом и говорила:

— Саша, я пошла! До свидания! – и он, помедлив, догонял меня.

И вот это перестало действовать. Теперь, когда на нашем пути попадается симпатичная — глубокая, грязная — лужа, Санек резво бросается в самую середину и, опережая меня, орет оттуда моими же словами:

— Я пошла! До свидания!

Мол, ну и проваливай.