Про моего друга-одноклассника. Коля был высокий, очень крепкий парень. Несмотря на свой типаж, учился хорошо. Мечтал стать ученым-ориенталистом, т. е. изучать восточные страны. Свою мечту осуществил, поступив на факультет востоковедения. Специализировался по Японии, с углубленным изучением японского языка. Большинства деталей не знаю, но после конфликта с одним из завкафедрой, был отчислен. Военкомат, разумеется, не оставил его бездельничать. Коля попал в тогдашние внутренние войска, в милицейский батальон. Солдаты там ходят в милицейской форме, и вместе с районными ОВД патрулируют территорию. Ему эта служба нравилась. Через очень короткий срок он выбился в отличники боевой и служебной подготовки. Неоднократно задерживал злостных хулиганов и сбежавших преступников. Как-то проходя через дворы в составе наряда, они увидели двух невысоких мужичков, причем с дорогими фотоаппаратами. Один в куртке с капюшоном, похоже изображал нищеброда, ковыряющегося в мусорном баке. Второй его фотографировал с разных ракурсов. Подошедшие бойцы увидели, что фотографы азиатской внешности, не часто встречающейся в этом провинциальном русском городе. При попытке уточнить цель проходящей фотосессии, они отвечали по-английски и на своем языке. Бойцы поняли, что это журналисты. Коля сразу узнал свой любимый японский. Когда он используя свои оставшиеся знания, сказал этой парочке по-японски, что их поведение недостойно высокого звания японского журналиста, эти граждане, скажем так, обалдели. Когда вам говорят по-японски такое в глухом дворе, причем молодой милиционер, мордоворотного типа, это очень сильно. Журналисты с извинениями и поклонами удалились. А Коля с легкой руки батальонных остряков получил прозвище Зорге. После дембеля Коля восстановился на своем факультете и окончил его.

В 1906 году безработный нелегал Фридрих Вильгельм фойгт купил в берлинском предместье Кёпенике подержанную форму капитана прусской армии и направился в ней к местной казарме. Там он встретил четырех гренадеров и сержанта, которым приказал следовать за ним до городской ратуши для того, чтобы арестовать бургомистра и казначея. Солдаты не осмелились ослушаться офицера и беспрекословно выполнили его приказ. Вильгельм Фойгт объявил чиновникам, что те задержаны за хищение государственных средств, а все имеющиеся деньги конфискованы в качестве доказательств по делу. Приказав солдатам охранять задержанных, фойгт отправился с казной на вокзал, где попытался скрыться.

Через 10 дней мошенник был пойман и приговорен к 4 годам тюрьмы. Спустя пару лет история дошла до Вильгельма II и так развеселила кайзера, что тот освободил афериста своим личным указом.

Я думал, меня трудно удивить, но, как говорится — не зарекайся.

Место действия — наши дни, Волоколамск.

Директору сообщают, при расчистке болотца на территории обнаружена мина. Которые из миномётов запускают...

Ну, директор связывается с полицией, те с МЧС приезжают, подходит чел в бронике, осматривает, говорит — вызывайте сапёров, мина ржавая. Сапёры приедут только на следующий день (непонятно, ну ладно). Полиция оставляет сержанта сторожить ржавую мину. Утро — звонок директору:

— Тут такое дело, сержант на ночь мину. .. домой увёз, чтобы не дежурить всю ночь, а утром привёз обратно )))

Был у нас в разведвзводе паренёк по прозвищу покойник. Семь раз его легко ранило: то пуля, то осколок – и все царапины. А погремуху ему дали такую за один случай. В крайний раз зацепило его сильно. И вот лежит он с дыркой в боку, бой идёт лютый, все прыгают от окна к окну, и кто мимо пробегает, спрашивает: живой, нет? Все же помочь хотят, и человека четыре ему промедол вкололи. Так он чуть от передоза не помер. Но все обошлось, живой остался, да и все тогда живые вышли. Эх, молодость. Война.

Время идет... Но еще живы мы – те, кто слышал рассказы своих бабушек, переживших войну.

Вот один из таких рассказов.

Поехали мы хлеб сдавать. Осенью было дело... Вернулись домой поздно. Подхожу к дому, слышу: плачут. Почуяло сердце беду. Родня, соседи — все плачут, причитают. Я без слов поняла: погиб мой. Но не хочу верить. Не могу!.. Тут протягивают мне извещение о его смерти. Взяла его в руки, ноги подкосились, упала. Когда пришла в себя, соседка и говорит: "Твой хоть успел перед смертью весточку послать. А мой без вести пропал... " — "Какую весточку? " — спрашиваю. Она мне дает письмо "Вместе с извещением пришло! Да теперь читай — не читай, его уже не воскресить! "Стала я читать письмо... И радость! Жив он!

Бабушка хранила это письмо, как святыню. Я читала его. В нем говорится, как в атаке погибла вся рота, где был и мой дед. А он, израненный, потерявший сознание, лежал до ночи, а потом, придя в себя, пополз в тыл и наткнулся на наших разведчиков, которые доставили его в медсанбат. Там он встретился со штабным писарем, который и сообщил ему, что уже посланы извещения о гибели всего личного состава роты. "Не верьте вести, — писал дедушка. — Я жив, слышите, я жив! Это письмо я пишу после того, как послано извещение о моей гибели. Я жив! Я вернусь, обязательно вернусь... "