Мой приятель, Игорь Ларин, служил в авиации давно, аж в 54 году. Командиром полка у них был полковник, настоящий Батя — таких только в кино теперь увидишь. Прошел он всю войну на бомбардировщиках штурманом, и были у него две слабости — выпить любил и, как всякий боевой офицер, терпеть не мог замполитов.

Дальше рассказ от лица Игоря.

День седьмого ноября — красный день календаря, и должны были к нам в полк приехать на праздник большие шишки в погонах из политотдела штаба округа. Вы, наверное, знаете, что такое посещение политработников из штаба. Это значит, что полк вылизывают со страшной силой; старшины, выпучив глаза, выдают солдатам новое х/б; по плацу в сапогах ходить жалко — такой он чистый; самолеты только что не с мылом моют; замполит, мечтающий попасть в академию, изображает из себя мышь в родах, — короче говоря, общая долбанутость личного состава приближается к наивысшей точке.

Бате вся эта суета была глубоко противна, и участия в ней он не принимал, а тихо выпивал в своем кабинете.

Мне это было отлично видно, так как кабинет его находился на втором этаже, и я как раз под личным руководством замполита, особиста и комсомольского вожака вешал над его окнами плакат с незабвенной надписью "Партия — наш рулевой".

Выпивающий Батя, сидящий совершенно спокойно среди всеобщей истерики и хаоса, представлял собой настолько увлекательное зрелище, что, засмотревшись, я поскользнулся и грохнулся на землю, выпустив плакат, который по неумолимым законам аэродинамики плавно влетел в окно Батиного кабинета, высадив стекла.

Видимо это было последней каплей, переполнившей чашу терпения комполка. Вылетев из кабинета, он поддал ногой плакат, схватил меня за шиворот и заревел:

— Ларин! Третий год служишь, а плакат повесить не можешь!

Потом еще раз пнул плакат и проревел:

— Понаписали тут всякой х[ер]ни!!!

Замполит, особист и комсомолец онемели разом. Первым пришел в себя замполит.

— Тов. полковник, как Вы можете говорить такое!!! — заверещал зам.

Глаза Бати налились кровью. Он медленно подошел к замполиту, взял его за отвороты парадной шинели, приподнял и со словами,

— А таких, как ты, Я БОМБИЛ!!! — швырнул несчастного зама задницей на клумбу с грязным и мокрым черноземом.

В итоге замполит встречал комиссию необычайно тихий и в повседневной шинели.

Paскaзaнo дpyгoм. Пpoфессop нa oлимпиaде paсскaзaл им такую истopию.

Kopoче, егo бpaт — тoже кaкoй-тo тaм пpoфессop — был пpиглaшен в милицию пpoчитaть им (ментaм) лекцию пpo дpoби... Тaк вoт, тaк кaк менты ничегo не хoтели или не мoгли пoнять, тo, кoгдa делo дoшлo дo пpaктическoй чaсти и пpoфессop спpoсил, чтo бoльше — "3/5" или "6/7", тo никтo не oтветил. Ho пpoфессop нaшел выхoд — oн сфopмyлиpoвaл вoпpoс пo-дpyгoмy:

— Чтo бoльше: 3 бyтылки вoдки нa 5 челoвек или 6 бyтылoк нa 7 челoвек?

Менты сpaзy oтветили, чтo 6/7 — бoльше. ;-)

Хочу рассказать как в городе Таганроге боряться против свалки мусора в общественных местах. Эту предупреждающую надпись я видел собственными глазами:

"Внимание! Свалка мусора запрещена. Территория УВД. Штраф 15 суток".

Поделился я с сослуживцем, бывшим командиром подводной лодки, ответами моих детей на вопрос "Может ли человек летать?". Один сказал: "Может, но только один раз", а второй: "Летать может, не может приземляться". Ну улыбнулись, он и говорит: "А вот высшее командование точно летать может"."Как?". Дальше его рассказ.

"Все комисии, которые приезжали в их военный городок, однозначно водили на экскурсию на атомную подлодку. И самое сердце атомохода — реакторный зал оставляли на десерт — после 3-4 часового лазания по всем отсекам и закоулкам. И вот наконец они в зале — относительно просторно, можно собраться уже и кучкой, присесть на удобно расположенный в центре то-ли столик... , то-ли пуфик... , неважно что.

А командир по-прежнему что-то рассказывает о каких-то системах, приборах, командах, зануда. А им то уже не терпится закончить официальную часть проверки. Наконец кто-то из них обязательно не выдерживает и спрашивает: "А сам - то реактор где?" "А вы на нем и сидите!" ВОТ ТУТ ОНИ И ВЗЛЕТАЮТ!"

С 84 по 85 год наш полк был в Афганистане. Истребители получали своё задание на работу в определенном квадрате, обрабатывали его и уходили на аэродром. Наземную обстановку в квадратах контролировали вертушки.

Вертушки вызывали у капитана Васильева живейший интерес и симпатию, и однажды, уже перед самой отправкой в Союз, потолковав с ребятами из соседнего вертолетного