Я в армии понял что такое настоящий офицер, типа "слуга царю, отец солдатам", который в принципе при дамах не ругается

Лазарет, гриппую, рядом валяется залётчик со сломанной ногой из соседней роты, ТБ не соблюдал

Заходит к нам его капитан (комроты), и начинает, его, кхм, отчитывать, на "русском народном", с загибами и перегибами, голос у него — как из бочки, строевой офицер, фигли

И тут открывается вторая дверь и входят докторша и молоденькая медсестра

Ротный их видит, и у него пропадает звук, только периодически вырываются междометия и предлоги (цензурные)

Ротный краснеет. ротный бледнеет. ротный принимает цвет, палитрой РГБ вообще не предусмотренный, продолжая изредка сыпать цензурными междометиями

И спустя минуты полторы этого цирка выдыхает, принимает более-менее нормальный цвет, выдавливает из себя "ты в общем, это, выздоравливай, рядовой, потом уставы обсудим" и под улыбки до ушей и едва сдерживаемый ржач медперсонала совершает тактическое отступление.

Кстати, встречал его потом на гражданке, он майором уже был, мировой мужик на самом деле

Одно из самых сильных потрясений в моей жизни, было знакомство с рядовым Адижоновым.

Было это в конце восьмидесятых, когда жители кишлаков служили в Советской Армии. Рядовой Адижонов был одним из них, обычный невысокий узбек, не говорящий на русском.

По службе мы не пересекались, он служил в роте охраны, а я — аэродромного обслуживания.

Дело было в конце 80-х. Студентов-первокурсников, вчерашнюю абитуру, гоняли на овощную базу "на отработку". Работали летом, когда общежитие закрывалось на ремонт, поэтому всех распихали по нескольким свободным комнатам. Жили очень тесно, по 8-10 человек.

Среди отработчиков был один очень горячий и очень непосредственный кавказец, назовем его Ахмед. Буквально в первый вечер он стал легендарным персонажем курса. Только из-за одной фразы.

Вечером, когда все легли спать, он сказал своим сокомнатникам:

— Ви лажитес, спитэ, а я пайду сниму дэвачку. Чэрез час ви уснетэ, тут я с нэй и приду. Всо будэт тихо.

Естественно, никто за этот час не уснул. Протравили анекдоты, ожидая, что же будет. Примерно через час дверь открывается. В дверном проеме появляются две тени и в замершей от ожидания комнате слышится голос

Ахмеда:

— Захады, нэ бойся, здэс всэго сэм чэловэк.

Дикий хохот просто сотряс общагу. В тот вечер Ахмед оболомался на счет ceкса.

Кошмарик

Год примерно 2003-04. Я — уставшая за день студентка, направляюсь из института в общагу и решаю сесть на лавочку на бульваре передохнуть. Через пару минут откуда-то нарисовывается пьяный хмырь, плюхается рядом (пустых лавочек полный бульвар, но мы ж понимаем, что именно та, на которой сижу я, — самая лучшая) и начинает активно знакомиться в духе "Вашей маме зять не нужен?!". Моей маме зять не нужен, тем более такой, который пьяным шастает по бульварам и пристает к девушкам, годящимся в дочки. Встаю, ухожу, мужик чешет за мной и начинает хватать за руки. Вечереет, кругом никого, орать бесполезно.

Отталкиваю мужика, как могу. Я на полторы головы ниже и раза в два легче, поэтому могу не особо, но он пьян и на ногах стоит плохо, отшатывается и падает — ну, как падает, просто садится задницей на песок. И начинает орать, что я хулиганка. Тут откуда ни возьмись — наряд милиции, который, оказывается, все же был рядом... В общем, шутки-шутками, но в обезьяннике я провела часа полтора, пока разобрались, что к чему и кто тут хулиганил. Меня еще потом триумфально привезли в общагу на ментовской машине и проводили шутливым напутствием "Больше никого не бить", соседи по общаге еще долго смотрели с уважением.