О фамилиях.

Таких историй много, вот моя. Диалог сократил, много бессвязных матерных слов. Имя изменил, фамилию, естественно, оставил, в этом смысл.

После работы стоим с коллегой у пивной палатки, прохлаждаемся пенным напитком. Подходит мент. Стандартный вопрос: документики. Показали паспорта. "Ага, москвичи, совершеннолетние. Пройдёмте в вытрезвитель. У вас свободное время есть?" Уже собрался "сесть на очко", мент сказал: "понятыми будете, пошли, допьёте по дороге". Не обманул, действительно дал у входа спокойно допить пиво и пригласил для протокола понаблюдать за шмоном пьяных и буйных. История не об этом.

Как сказали, у них по району рейд, собирают тех, кто заранее начал отмечать результаты игры российской футбольной сборной. Под это дело попал мужичок, решивший бутылкой водки снять стресс после работы. Не сказать, что пьяный в гудок, так, навеселе. Паспорта нет. Заводят, начинают оформлять.

— Ты кто?

— Ик... Я — кот. Меня на заводе все знают.

— Какой кот? Фамилия!

— Я — кот.

— Слыш, ты, Матроскин! Как тебя зовут, усатый-полосатый?

— Я не мастроскин, я Иван Иванович Якот.

Далее стандартное оформление, и тело отправили спать. А мне кажется, если бы не присутствие понятых, этот "кот" в процессе допроса имел бы шансы действительно стать полосатым от резиновых дубинок.

Перепутал расписание и пришел на вокзал за 40 минут до отхода электрички. Стою перед кассой, соображаю, где здесь можно поесть за полчаса. Потом соображаю, что через полчаса в кассу будет очередь и решаю купить билет заранее. Кассирша же читает книжку. Я тихонько зову — Де-е-е-вушка! Та поднимает голову и глядя мне прямо в глаза со злобой отвечает — Ну откуда вы все берётесь! Я, не зная что сказать, бормочу — Ну, в общем, мы, значит, все, это, из одного места. Кассирша хватает мою десятку — Я не это имела в виду!

С детства у меня была смешная мечта — узнать, что делают учителя в школе, когда у детей каникулы. Мечта исполнилась, когда я после окончания вуза пошла работать в школу психологом. Так вот, учителя на каникулах ходят по школе довольные, часто повторяя фразу "Как хорошо в школе, когда детей нет! " и открывают дверь в кабинет С НОГИ!

Мой мир больше не будет прежним...

Мой дед прошел всю войну, еще пацаном партизанил. Тут как то приехали к нему на дачу, навезли жрачки всякой. Наспех сотворили стол на воздухе из большой полированной доски и четырех пеньков разной высоты. Кривизна получилась конкретная, ну да ладно. Сижу, салаты строгаю. Рядом курица копченая в пакетике лежит. зелень режу, стол качается, курица норовит скатиться. Я уже и поворачивала ее, и хлебом подпирала, один фиг укатиться пытается. Дед смотрел на мои потуги, смотрел, потом плюнул, взял огромный гвоздь и топор, и одним ударом обуха, через центр тушки прифигачил эту курицу к столешнице.

С тех пор я с ним никогда не спорю.

Замечательный артист Зиновий Гердт рас­сказывал такую историю:

— Дело происходило в тридцатые годы, в пе­риод звездной славы Всеволода Мейерхольда. Великий гениальный режиссер, гениальность которого уже не нуждается ни в каких доказа­тельствах, и я, маленький человек, безвестный пока актер. В фойе театра однажды появилась дама. В роскошной шубе, высокого роста, на­стоящая русская красавица. А я, честно сказать, и в молодости был довольно низкоросл... А тут, представьте себе, влюбился. Она и еще раз при­шла в театр, и еще, и наконец я решился с ней познакомиться. Раз и два подходил я к ней, но она — ноль внимания, фунт презрения... Я по­нял, что нужно чем-то ее поразить, а потому, встретив Мейерхольда, попросил его об одной штуке — чтобы он на виду у этой красавицы как-нибудь возвысил меня. Режиссер согласил­ся, и мы проделали такую вещь — я нарочно встал в фойе возле этой дамы, а Мейерхольд, проходя мимо нас, вдруг остановился и, бросив­шись ко мне, с мольбой в голосе воскликнул:

"Голубчик мой! Ну что же вы не приходите на мои репетиции? Я без ваших советов решитель­но не могу работать! Что же вы меня, голубчик, губите?!. " "Ладно, ладно, — сказал я высоко­мерно. — Как-нибудь загляну... "

И знаете, что самое смешное в этой исто­рии? Эта корова совершенно никак не отреаги­ровала на нашу великолепную игру, спокойно надела свою шубу и ушла из театра. Больше я ее не встречал.