классика, за рулем мужук, рядом женщина.. Оба оживленно беседуют, на дорогу не смотрят, мне интересно... В последние секунды мужук видимо ощутив задней точкой приближение "этого самого" отрывает взгляд от попутчицы и видит стемительно приближающуюся задницу грузовичка. Ну задницы у грузовичков сами знаете, костлявые, железные.. а у этого кроме всего еще фаркоп торчит сзади — елда такая железновая, к которой цепляют прицепы... Мужук на жигулях мнет тормоза так, что кажется пятками упирается в асфальт, и это приносит свои плоды, жигулек встав "на уши" тормозит прям под задницей грузовичка, заехав ему под раму. Уффф... пронесло, не ударился... Но... Выпрямившись после торможения, жигулек оказался капотом точно под фаркопом, и собственно там застрял...

В это время включается стрелка и грузовик неспешно начинает выезд на

Сущевский вал, поворачивая направо... В жигульке паника, зрители неистовствуют... Ибо этот самый жигулек придавленный фаркопом бодро следует в кильваторе грузовичка...

Аут... Хрен там, не аут еще!

Я смотрю на грузовик — гегемон в кабине жизнерадостный такой, музон слушает видимо, улыбка на устах.. Жигуль сзади клаксон топчет, из окна орет, народ на тротуаре руками машет.. ляпота... На улице солнышко, теплынь.. птички поют... а тут хрен чего вокруг, голосуют что ли?

Когда гегемон бросил взгляд в зеркало заднего вида, лицо его вытянулось так, что подбородок прочно лег на колени. Ну может не на колени, но сам видел как из гегемона он превратился в лошадь Пржевальского, при этом еще умудрившись вытянуть шею из окна глядя назад, за кузов так, что стал похож скорее на удивленного жирафа.

Жирафы обладают по-видимому отменным спокойствием, что меня просто убило.. Неспешно, в соответствии с правилами дорожного катехизиса, гегемон обозначает правый поворот, и паркуется, выезжая на тротуар, все это не спеша... За ним как консервная банка волочится жигуль... Когда гегемон выгрузился из хлебовозки, первая его фраза была "Мужукбля, ты откуда тут???" Дальше стало еще веселее..

Поскольку фаркоп на конце имеет такой набалдашник, он им аккуратно сделал вмятину на капоте жигуля (примерно в центре) и замечательно там обосновался, лишая жигулька какой либо возможности выбраться назад.

Обступившие доброхоты сперва пробовали "нагрузить" передок своими телами, дескать "просядет" и выкатим. Хрен там... оно конечно "просело" но до "выкатим" было еще далеко... Ситуация обострялась тем, что гегемон вместо хлеба перевозил мороженое, с останкинского хладокомбината, а на улице жара.. И ждать долго ему вообще влом, и либо жигуль вынимается, либо грузовик уезжает...

Тут я предложил, дескать если у жигулька имеется трос, можно им привязаться за стоящий сзади солб, и продвинувшись вперед грузовик слезет с жигулька... Трос нашелся.

Но все наши расчеты потерпели фиаско, из-за непрочности жигулька, прочности фаркопа, и несчастливого стечения обстоятельств. Когда грузовичек "рванул" он немного присел назад, еще больше придавив капот, но поскольку жигуль был прочно привязан к столбу то капот просто оторвался и шлепнулся перед машиной...

P.S.

Буксировочный трос пригодился еще раз, когда горемыка привязывал капот под крылья, обратно к машинке... Вышло гламурненько.

200 рублей кричит "92-го на первую колонку и бежит к машине. Девушка через стекло машет ему руками и делает какие-то знаки. Он снаружи, через стекло ей орет "92-го на первую". Она ему опять какие-то знаки. Он возбужденный влетает внутрь и орет "Подруга, твою мать, что непонятного? 92-го на первую колонку!" И выскакивает.

Ошарашенная касирша кивает головой и нажимает кнопку.

В это время я стою около машины, разминаю кости и любуюсь морозным звездным небом.

Злобно ругаясь матом приближается водитель.

На подходе к машине лицо его вытягивается... "Твою мать, мы ж на 3-ей стоим!"

А в это время...

На 1-ю колонку подъезжает разбитая красная семерка и из нее выходит маленький мужичок, вставляет шланг в бЭнзобак и веселой поступью, зажав в руке 100 рублей шагает платить.

(Я с любопытством жду развития событий..)

И тут дорогу ему преграждает здоровенный детина и говорит:

— Мужик, у тебя деньги есть?

Мужик бледнеет, скукоживается и показывает зажатый в руке стольник.

Ловким цирковым движением "В" выхватывает у него стольник и говорит:

— Тебе нашего бенза на 200 залили. Сто я у тебя взял. У тебя еще деньги есть?

Потерявший от происходящего дар речи, мужик отрицательно мотает головой и мычит что-то не членораздельное.

— Хорошо, — говорит "В", тогда на сто я сейчас у тебя отсосу.

При этих словах, глаза мужика выкатываются, а челюсть отваливается.

Я при этом с гоготом падаю на четвереньки, слезы от смеха льются в два ручья. Бьюсь в конвульсиях.

Мужик выходит из ступора и начинает орать как пожарная сирена: "Помогите, грабят, убивают, насилуют!"

Выбегает охранник, собираются люди с окресных машин.

Мужик, весь в истерике, мычит им что-то не членораздельное и сбивчиво пытается объяснить, что его только что ограбили и еще предложили ТАКОЕ! что у него вообще в сознании не помещается.

А я все еще на четвереньках, размазывая слезы наблюдаю, как не обращая внимания на эту суету, наш "В" сливает у него из бака бензин в удачно оказавшуюся под рукой канистру.

Деловито протиснувшись к мужику он показывает горлышко канистры и говорит: "Видишь — не полная".

Только начавший приходить в себя мужик, видит что у него не только отняли деньги и предложили нечто противоестественное, но еще и слили бенз. Его окончательно перемыкает. Он начинает опять орать что-то не членораздельное и массой путанных жестов объяснять собравшимся, что вечер у него сегодня не удался.

Когда мы уезжали он все еще тыкал пальцам в нашу машину и пытался что-то объяснять обступившим его людям.

типа: "Если вы не встретили родных и знакомых, вы можете обратится в справочную, для подачи голосового объявления". Это я к тому, чтобы вы поняли почему этот мужик появился. Нормальный такой мужик, лет под шестьдесят. С пьяной искоркой в глазах и с большой дорожной сумкой. Подождав, когда у окошка справки освободится, он подошел и задал вполне резонный вопрос:

— Дивчина, это ты что ль тут кликнуть кого надо можешь?

Дивчина, лет двадцати пяти, на ТЫ немного обиделась, даже через стекло было видно как губки поджала. Но работа есть работа:

— Объявление дать хотите? – спросила она.

— Ну, еж в твою медь, его самого.

— Кого-то не встретили?

— Та, никого не встретил, до моего поезда еще семь часов, а никого не встретил. Ты бы кликнула, а?

— Говорите фамилии.

— Ну так это… — мужик на секунду задумался, — кликни Сашку Ворфоломеева, или нет, лучше Ритку Матяж. Ух, добра баба — заводная! Да и на передок слаба…, — добавил он немного тише, но все расслышали. При этом он оглянулся, и в его глазах явно читалась какая-то интимная ностальгия.

— Такие подробности меня не интересуют, — строго произнесла дивчина.

— Так ясен пень, тебе-то оно к чему. Ты-то вон кака красавица. Небось с работы идешь очередь провожающих выстраивается, — встрепенулся от воспоминаний мужик.

Дивчина немного зарделась, но комплимент приняла. Поэтому спросила уже помягче:

— Поезд какой нужен?

— Та, нахрен мне тот поезд, железяка долбана! – опешил мужик, обводя окружающих людей непонимающим взором, — я же тебе говорю, человека мне надо. У меня ж водки полный ридикюль, а встретить кого знакомого не могу. А мне тут вон еще сколько торчать.

— Они на каком поезде приехали? – немного подкорректировала вопрос дивчина.

— Та кабы я знал, я бы разве тебя пытал. Сам бы встретил, — опять не понял мужик.

— Так они приехали или нет? – комплимент видимо еще действовал.

— Та, откель я знаю. Може приехали, а може и нет. Ты кликни их, а там посмотрим.

— А вообще они должны были приехать? – дивчина явно обладала ангельским терпением, но начала что-то подозревать.

— Та, говорю ж, не знаю я. Я их почитай, уж лет двадцать не видел, а то и больше.

— Ну тогда вы просто выкинете деньги на ветер! – поняв что к чему подвела итог дивчина.

— Да? И что же делать? – сник мужик.

— Ну вам виднее.

— А знаешь что, давай мы так кликнем. Пусть те, кто меня знают, сюда подойдут, я их тут ждать буду.

— Вы думаете вас многие знают? – поинтересовалась дивчина.

— Эх девонька, я ведь весь бывший Союз вдоль и поперек с молодости прошел. От Украины до Сахалина, от Якутии и до Китая. Наверняка кто ни будь да знает.

— Ну давайте говорите вашу фамилию.

Через минуту из динамиков разнеслось: "просьба к тем кто знает Юрия Кожемяка подойти к справочной ж. д. вокзала". Мужик в это время стоял немного в сторонке. Еще через минуту интерес у всех к нему пропал, у меня, кстати, тоже. И вспомнили об нем, только тогда когда раздались крики:

— Юрец!!!

— Толян!!!

— Сколько зим, сколько лет!

— Вот так встреча!!! И т. д. и т. п. , плюс жаркие объятия и похлопывания по спине. Еще через пару минут эта парочка, все так же осматривая друг друга, похлопывая, выкрикивая и позвякивая ридикюлем, то бишь, дорожной сумкой, удалилась из кассового зала.

Вот я и думаю, или действительно земля мала или мужик в своей жизни поездил и походил немало? Ну да ладно, главное теперь вы знаете, что делать если вам одиноко на чужом вокзале, а для тех кто знает Юрия Кожемяка, сообщаю, что он видимо из Москвы уже уехал. Хотя судя по его ридикюлю, черт его знает…

чем длиннее маршрут – тем (для пассажира) дешевле каждый километр полета. Если же учесть еще и 50% скидку для учащихся, то сегодня просто никто не поверит за какие по сути дела копейки я без конца летал по этому "кругу". Мой директор не возражал: лишь бы я был на сцене в назначенный день и час, предлагал мне безналично перечислять всю мою зарплату в аэропорт – я бы экономил на налогах.

С "круговым билетом" мне нужно было в каждом городе маршрута придти к диспетчеру, отстоять пару часов в очереди и забронировать место на следующий рейс. Быстро убедился, что хороших компьютеров и связи у авиации нет, а хороший бардак есть. Изучил их пометки на моих билетах при бронировании, попробовал "бронировать" себя на понравившиеся мне рейсы сам – и даже сам не ожидал, насколько же это лучше, чем в очередях толкаться. Приезжаешь в любой аэропорт, не боясь опоздать, выбираешь себе рейс и гордо идешь себе на посадку, даже если объявлено, что ни одного места нет. Для тебя то уж найдут одно местечко, как миленькие, чтоб премию какую-нибудь не потерять. Так всегда и делал, но один раз

"влетел по-крупному".

Прибыл я во "Внуково", помнится, 16 июня утром, а вечером у меня в Сочи концерт в 20:00. И вот тебе на – на всех 32 рейсах на Сочи объявление:

"задерживается по метеоусловиям". Просидел сутки в аэропорту – ни один рейс не улетел. Накрылся этот мой концерт в Сочи. Сижу, точнее уже стою

– народу навалило, сесть некуда — вторые сутки. Накрылся мой второй подряд концерт в Сочи. Не уволят, конечно, нашли небось мне замену, но уж разборка-то меня ожидает. И тут наступает 18 июня. В 21:15 у меня передача на Сочинском ТВ, и если я ее сорву, то "голубой огонек" для меня погаснет навсегда, как пить дать. "На работе еще можно как-то халтурить, но на халтуре можно только изо всех сил работать" — таков суровый закон для всех музыкантов (иначе ведь ни на какую "халтуру" больше не позовут). Я стою 3е сутки, прислонясь к какой-то колонне в бескрайней толпе застрявших пассажиров и теряю последние капельки надежды. Вдруг, о чудо! Между отмененными и отложенными рейсами на Сочи внезапно вспыхивает: "начинается РЕГИСТРАЦИЯ И ПОСАДКА на рейс 545 (к примеру)". Уверенным росчерком своей шариковой ручки немедленно

"бронирую" себя именно на этот рейс, и — к выходу на посадку.

Дальше дела почему-то развиваются не по привычному сценарию. Вместо обычного переполненного "скотовоза" ко мне, одному-одинешеньку пассажиру, подкатывает шикарный огромный автобус с водителем в белых перчатках, и он даже вдруг помогает мне втащить внутрь салона мой чудовищных размеров, затертый и навеки перепачканный рюкзак (о нем отдельно, в других историях). Я понимаю, что мне оказывается очень большая честь, но отчего-то возникает тут же и нехорошее предчувствие, и не зря возникает...

У трапа самолета стоит, кого-то поджидает черная "Волга". По характерно оттопыренным локтям двух мужиков, что из нее вылезли мне навстречу (как будто им что-то мешает подмышками), я уже догадываюсь, о чем будет речь.

Я уже встретил типа с такими локтями на рейсе Москва-Ленинград. Ему непременно хотелось одному сидеть на всем первом ряду возле кабины пилотов, а я пришел раньше него и уже там уселся. Так вместо того, чтобы показать мне с самого начала, что именно у него подмышками, а еще лучше

– служебное удостоверение, этот м*дак начал меня из моего места силой выдергивать, немножко ушибся, а я имел в результате крупные неприятности.

Эти же двое ребят точно ждали кого-то еще, но никак не меня. Попросили меня показать билет и документы, а затем оттеснили меня в сторону, потому что подвалили два роскошных, (еще лучше "моего") автобуса и оттуда стали выходить и подниматься по трапу какие-то очень серьезные и важные на вид люди. Кто они были – так и не знаю, не до них было, кажется иностранцы. Мне объявили, что ни одного свободного места во всех салонах самолета нет и, чтоб я "уходил к тем, кто меня на этот спецрейс умудрился забронировать".

Утопающий хватается за соломинку, я был в точно такой же ситуации.

Поэтому я спросил у проходящего мимо меня экипажа: "А разве отменили правило, что кто первым к трапу пришел, того и сажают в самолет первым в такой ситуации? Я же вперед них к трапу подъехал, вот и пускай кого-нибудь из этих "важных гостей" на перрон высаживают, а меня везут.

У меня тоже есть важная причина быть на этом рейсе – ТВ срывается".

Штурман (-кажется, остальные уже в кабину прошли-) говорит: "Если бы ты знал, кого мы на этом рейсе в Сочи везем – не просился бы к нам на борт, об этом и речи быть не может". Говорю ему вдогонку: "У меня бутылка коньяка в мешке — она ваша". Тот тормознул у входа и кричит мне сверху:

"Мы в полете не пьем. Нам нельзя!" Я успеваю крикнуть: "Так ведь после полета – можно!" Дверь самолета захлопывается, но вроде бы донеслось из-за нее: "Доложу командиру..."

Самолет поволокли тягачом на взлетную полосу, уехал трап, а все три автобуса ("мой" и их ) уехали еще раньше. Я долго бреду по пустынному летному полю со своим мешком, никому ненужный, назад, в полную безнадегу. Но что это!? Сзади доносятся крики: "Давай нам вон того, с рюкзаком, с телевидения!" Это весь наш замечательно красивый в своей

"Аэрофлотовской" форме экипаж столпился в открытой двери самолета и дает целеуказания, подлетевшему к ним милицейскому патрулю. Патруль мчится ко мне, хватает меня в машину и — к самолету. Вдалеке уже разворачивается трап и едет обратно, к нам, а бедная дежурная по посадке на полной скорости чешет наперерез трапу. Вспрыгивает на него на ходу: ей же голову оторвут, если она у меня посадочный талон не оторвет у билета.

Заботливые стюардессы извиняются, что для меня нет места – мне придется сидеть на длинной скамье у выхода. Я тотчас же на этой скамье вырубаюсь

– не спал трое суток...

Посадка. Двигатели молчат. Просыпаюсь от горячей (хотя и вполголоса) и очень интересной дискуссии прямо над моей головой. А именно, на словах:

"Что ж ему голову, что ли, разрубать будем?" Пытаюсь встать – не тут-то было. Я заснул, оказывается, прислонившись головой к щели между дверью и корпусом самолета, за бортом были обычные минус 60, внутри намерз, как обычно, лед, который бортпроводники, как обычно, пришли сколоть топориками, чтобы затем открыть дверь наружу. Необычно было только то, что на этот раз в лед вмерзло пол- моей головы с длинными (кто бы сегодня поверил) волосами. Подъехали к трапу автобусы за важными пассажирами, уже стучат в дверь снаружи: "Вы что там – уснули?"

Какой там уснули – идет лихорадочная работа. Стюардессы льют мне на голову горячую воду, экипаж крошит лед вокруг головы мелкими, частыми ударами обратных концов ножей. Сразу видно — инженеры. Обомлевшие пассажиры (такого они еще не видели) стоят в проходе и наблюдают.

Начинают отрезать мне волосы у самых корней, но командир твердым голосом это пресекает – "Вы что – ему ж сейчас на телевидение!". Наконец, я сижу все еще с кусками льда на голове, но пассажиры уже могут выходить.

Выходя последним, достаю обещанную бутылку. Экипаж в один голос – "Нет, не возьмем. Мы ж тебя так намучили". Я им возразил, что они просто обязаны теперь выпить за мое здоровье, чтоб у меня менингита от этого проклятого льда не случилось.