Сегодня воскресенье, 21 июня, день медицинского работника.

(Медик — это, по Ожегову и Далю, — человек, обучающийся медицине, то есть студент, у них праздник 25 января; а врачи, медсестры и санитарки — это мы, медицинские работники)).

Мои родители — педиатры, папе сейчас 90 лет, вкусно поесть и слегка выпить он очень даже уважает; а маме — 91, связать крючком скатерть, сходить в магазин за капустой и испечь пирожки, строго повоспитывать детей (меня с сестрой...) и радостно позволить внукам-правнукам вить из неё веревки — любимые занятия.

Три короткие истории в знак благодарности и признательности родителям-врачам от сына-педиатра.

Историю про маму рассказала мне, тогда школьнику, ее сослуживица.

Переводят резко отяжелевшую трехлетнюю девочку из "обычного отделения" к маме в инфекционную больницу. Мамочка девочки в истерике — "не пойду ни за что в инфекционку, там дочь ещё чем-нибудь заразят и она тогда точно умрет".

Еле-еле ее убедили перевести ребёнка. Ключевой стала фраза кого-то из мамочек других больных детей — "как приедешь в инфекционку, требуй, чтобы тебя положили к Вере Сергеевне, у неё дети не умирают".

Перевели ее поздно вечером, и она за ночь свела с ума весь дежурный персонал, каждые полчаса требуя "Веру Сергеевну".

С утра маму дежурный врач ещё до оперативки попросил срочно посмотреть еще более отяжелевшую за ночь девочку. Мамочка ребёнка снова взвилась в истерике — врача, срочно, ребёнку совсем плохо, обещали саму Веру Сергеевну, не хотела ведь ехать...

"Ну, я Вера Сергеевна. Сейчас посмотрим и все будет хорошо".

На этом мамочка сломалась и... уснула. Проспала без перерыва несколько часов.

Мама почти не выходила из палаты трое суток.

Я дома перед школой разогревал себе вчерашний (а потом и позавчерашний) борщ или щи, не помню уже, какой-то суп...

Девочку спасли, выжила.

История для папы — да, сегодня же ещё и День Отца!

Как-то раз ещё интерном дежурю я в инфекционной больнице. По Скорой привозят девочку лет 12, "сыпь на лице; диагноз — корь под вопросом". Выхожу в приемный покой. У девчонки — аккуратно очерченный круг мелкой сыпи вокруг рта...

А отец лет пятнадцать назад, придя с работы, рассказывал, что привезли сегодня к нему на консультацию в диагностическое отделение мальчишку. Сыпь непонятной этиологии вокруг рта. С ребёнком мама, врач Скорой, пришёл зав инфекционным отделением, ещё кто-то — консилиум по непонятному диагнозу идёт.

Версии разные, мнения тоже. Время от времени и врачи и мать спрашивают мальчишку, после чего или из-за чего началась сыпь - тот испуганно таращит глаза и мотает головой, мол, не знаю, я тут ни при чем.

Отец не выдержал и говорит ему: "Ты стакан или чашку сосал? " — "Неаааа... маленькуууууююююю баночкууууу.... "

(Всунул губы в банку и стал всасывать воздух в себя. Банка под давлением ко рту присосалась, элегантно так болтается, поверхностные сосуды полопались — вот и "круг сыпи вокруг рта").

(Так я познакомился на практике с "методом конкретных вопросов", была тут у меня история на эту тему).

К сожалению, большого консилиума, то есть зрителей моих ахренительных как-бы-ясновидящих-способностей)) собрать было невозможно и я просто, помянув добрым словом своего папу и его медицинские рассказы, объяснил мамочке, что это за сыпь и отправил ее с дочкой, радостных и счастливых, домой, витаминки есть для крепости сосудов.

Третья, моя, история для моих любимых родителей.

Кандидатскую я защищал очень поздно, с "седыми висками и голубыми глазами" — очередной контракт позволил иметь немного свободного времени и я просто почувствовал, что "если не сейчас - то уже никак").

Диссертация основывалась на моей клинической работе и монографии, написаной лет двадцать пять назад и переизданной пять раз. Плюс восемь патентов и научное открытие.

На защиту я надел самый скромный, почти чистый, галстук... самый потертый пиджак... благоухающие дореволюционным гуталином туфли, вместо лоферов...

Не помогло...

Академики и профессора из диссертационного совета кровожадно оглядывали меня перед вопросами, как каннибалы Джеймса Кука из песни Владимира Высоцкого...

Первый же вопрос председателя диссовета: "Уважаемый, вот тут написано, что Вы ещё и лекции успеваете в университете читать... а скажите, на сколько повысится Ваша зарплата, если Вы, ВСЕ-ТАКИ, сумеете защититься? "

Я откуда-то помнил цифру... ответил.

Председатель плотоядно хмыкнул и, брезгливо прочитав из анкеты моё тогдашнее место работы, таким добрым-добрым, просто задушевным тоном, спросил: "Г. В. , а скажите нам, только честно, глядя в глаза, мы же всё понимаем — а диссертация-то Вам зачем? "

(Знаете, бывают ситуации, когда ты вдруг сначала как бы со стороны слышишь свой собственный голос, и только после этого со страхом осознаешь, что это именно ты сейчас несёшь эту хрень...)

Так и я, вдруг как бы со стороны, слышу свой собственный, пятидесятичетырехлетний, голос: "Я маме с папой обещал... "

Безжалостно и профессионально драли меня академики и член-корры вместо обычных 50-55 минут — два с половиной часа... вместо стандартных 8-10 вопросов — 27...

Ни одного чёрного шара.

И очередную рюмку за всех коллег-врачей, за папу с мамой, я сейчас, в День Медицинского Работника, а не медика, вкусно выпью!

Как я столкнулся с троллингом?

Однажды мы с батей пришли мне зуб делать, сколотый передний. Времена были темные, 93-й год. Ледокаина не было, и предстояло мне вживую тащить нерв из зуба.

Врач-женщина смотрит на батин огромный живот и говорит:

— Интересно, вы бы отжались 30 раз?

Батя задумался, говорит, если ледокаин для сына достанешь отожмусь. И достали мне нерв без ледокаина.

Батя отжался, но у той врачихи не было обезболивающего, она сделала вид, что уколола. И только через 3 минуты, видя что у меня текут слезы, батя заподозрил неладное. Он куда-то ушел, принес за шкирку главврача и мне быстро заморозили тот кровоточащий пи[c]ец.

Работаю давно медсестрой. Однажды пришли практиканты из медучилища — две девчонки. Раздала им поручения, доверила все, ибо четвёртый курс как-никак! Захожу в палату проверить все, смотрю — мужик кверху задом лежит, а из полужопицы игла торчит, пластырем заклеенная. Позвала этих двух девиц. Спрашиваю, мол, что за дела? Одна говорит: "Это я капельницу поставила". Другая подхватывает: "А когда закончилась, я сняла её. А иглу не стала вытаскивать — подумала, что это катетер". 4-й курс...

Дело было давно в одном медицинском учреждении, где работала моя знакомая.

Работала она в отделе, в котором берут кровь у доноров для переливания. И проводился у них эксперимент по переливанию крови у животных, в данном случае, у баранов. Баранов, как и людей, называли донорами.

Сама история. Полный коридор дрожащих от страха людей-доноров, которые ждут, что у них сейчас будут брать кровь. С одного конца длинного коридора появляется женщина, отвечающая за баранов-доноров и громко кричит через весь коридор в бухгалтерию: "Лена!! У меня ДОНОР УМЕР!".

Из бухгалтерии высовывается бухгалтер и так же громко через коридор кричит: "Ничего страшного, ты его сожги, а я его спишу! "

Представьте при этом реакцию людей-доноров, которые и не подозревали о существовании доноров-баранов...

Стал заведующим отделением Оперативной Гинекологии и тут капитальный ремонт намечается — не знаю как сейчас, а тогда все роддома раз в год должны были проводить капитальный ремонт

Так вот — на капитальный ремонт весь роддом переезжал в областную больницу — благо не далеко -только двор перейти.

Денег